Весь остаток дня Тамея пролежала на кровати в своей комнате, уставившись в потолок и не откликаясь на просьбы выпить успокаивающего отвара. Родители и подруги не отходили от нее ни на минуту. Лавидия с остальными детьми уже уехала в Сохоту.

В голове у Тамеи пульсировала одна мысль: кто мог желать смерти Бельдгорду? «Кому он мешал?» – думала она, и вдруг догадка острой спицей пронзила ее сердце. Она стремительно поднялась и, не обращая внимания на протестующие возгласы Хиды, бросилась вон из дома.

Тамея бежала на луг, не замечая, что заросли капельника уже искорежены проходами и повсюду валялись охапки веток.

Оргорон, советники, военачальники и Спрингрин склонились над картой, когда Тамея ворвалась в шатер.

– О, моя дорогая Эзумрит! – радостно воскликнул правитель Наллехи и кинулся навстречу. Но что-то во взгляде племянницы заставило его остановиться. – Моя дорогая, тебе лучше? – пролепетал Оргорон, испуганно глядя в ее красные, горящие безумием глаза.

– Ты знал, что Рим в Тмиросе собирается к этому кузнецу? – спросила Тамея и не узнала собственного голоса.

– Знал. – Правитель Наллехи отступил назад. – И не только я, но и Малон, и Бэрит, и Спрингрин…

– Но только ты желал ему смерти! – угрожающе прошипела Тамея, наступая на него. – Ведь если бы мы с Римом поженились, я уехала бы жить в Тмирос! А я нужна тебе в Наллехе, чтобы ты смог показать большой кукиш своему братцу! Рим мешал тебе!

Она кинулась на Оргорона, но Давер и Сетин успели схватить ее за руки.

– Это ты убил Рима! Ты предал его! – в бешенстве кричала Тамея, вырываясь из крепкой хватки воинов.

Она не думала о том, что сделала бы с правителем, если б ей удалось освободиться. Горе спалило ее душу, лишило всех чувств, кроме ненависти и жажды мести.

– Нет, моя дорогая, ты ошибаешься! – лепетал правитель. – Я не предавал Бельдгорда!

– Эзумрит! Тамея! – К ней подскочил Спрингрин. – Оргорон твой дядя! Заклинаю тебя не совершать того, чего поправить ты уже не сможешь!

– Чего нельзя поправить, так это вернуть Рима! – срывающимся голосом прокричала Тамея.

– Не горячись, девочка, – ласково сказал старик. – Я понимаю твою боль и негодование. Однако в память о Бельдгорде не делай ничего, о чем потом будешь горько сожалеть.

– Я отомщу за Рима! – крикнула Тамея, но вырываться перестала, и воины отпустили ее.

Выскочив из шатра, она наткнулась на перепуганных мать, Року, Дэвику и Аггу. Тамея ничего не стала им объяснять. Боль и гнев душили ее, но дальним уголком сознания она понимала, что должна успокоиться. Нельзя поддаваться порыву, иначе может пострадать невиновный. Этого Тамея не желала, ей просто нужно было найти предателя.

Темнело, и воины, отряд за отрядом, занимали позиции согласно плану, разработанному их командирами. Улицы деревни, несмотря на факелы солнечника, выглядели мрачными и унылыми.

Дома Тамея снова легла на кровать. Она никого не замечала вокруг, не ощущала, как Хида осторожно гладит ее по руке. Ее уши не слышали голосов друзей, а глаза не различали сочувствующих взглядов. Все ее мысли и желания сосредоточились на одном: найти и покарать предателя. «Раз уж я не умерла, – думала она, – непременно найду того, кто это сделал! Я отомщу за тебя, за нас, любимый!»

Ночью Тамея не сомкнула глаз. Хида и Перлас тоже. Рока, Дэвика и Агга прикорнули прямо на полу: завтра им предстоял тяжелый день – они должны были помогать раненым воинам.

Еще до рассвета девушки поднялись. Хида накормила их и проводила за калитку, а когда вернулась со двора, застала Тамею стоящей посреди кухни. Дочь задумчиво глядела на брошь, подаренную Бельдгордом. Камень мерцал красными искрами, едва уловимо светились в нем прожилки. Как он напоминал ей его глаза!

Тамея приколола брошь на грудь ближе к сердцу. Она носила камень на поясе, когда считала себя невестой Бельдгорда. Теперь брошь на груди означала, что память об убитом женихе навеки останется в ее сердце.

– Ты куда? – встревожилась Хида, когда дочь направилась к двери.

Тамея долго стояла на крыльце. В деревне уже никто не спал, воины замерли в полной готовности. Напряжение ощущалось в самом воздухе – все ждали начала атаки.

Когда первые лучи солнца упали на поля, ветер принес с севера незнакомый звук, похожий на рев зверя. Ряды воинов заволновались. Военачальники вполголоса отдали приказы, которые мгновенно разлетелись в разные стороны. А Тамея вдруг сломя голову помчалась на опустевший луг, туда, где находился войсковой обоз.

Она раскидывала мешки со снедью, ворошила в тюках одежду и, как безумная, бормотала:

– Где они прячут запасы оружия?

Воины, оставшиеся на лугу, с удивлением смотрели на нее, но подойти не решались. Тамея бросилась в шатер.

– Я тоже пойду! – твердила она, открывая сундуки и вываливая оттуда горы свитков. – Я отомщу!

– Эзумрит! – раздался строгий голос Спрингрина, который, почуяв неладное, поспешил за ней в шатер.

– Сприн, – метнулась к нему Тамея, – мне нужен меч!

Колдун схватил ее за руку:

– Не пойдешь!

Она понимала, что, если старик захочет, он сможет удержать ее с помощью магии, и потому тихо, но яростно проговорила:

– Если ты меня не пустишь, я никогда тебе этого не прощу! Слышишь?

– Ты погибнешь! – закричал колдун, когда Тамея, вырвавшись, выскочила из шатра.

«Отберу меч у какого-нибудь воина или возьму у убитого!» – решила она. Колдун, догадавшись о ее намерении, в отчаянии закричал:

– Стой! Я дам тебе меч!

Тамея остановилась.

– Но обещай, что не выпустишь его из рук! – потребовал Спрингрин.

Он достал из кармана плаща сухую веточку и, пробормотав какое-то заклинание, подбросил ее в воздух. Веточка быстро закрутилась, разгораясь голубоватым светом. Спрингрин что-то крикнул, поймал ее и медленно раскрыл ладони. Веточка прямо на глазах стала превращаться в тонкий меч. Когда Спрингрин подал меч Тамее, он оказался холодным и тяжелым и все еще светился.

Взяв в руки меч, Тамея ощутила, что это именно то, чего ей сейчас так не хватало. Ледяное равнодушие стали к горячей плоти тех, у кого она отберет жизнь, было созвучно с холодной яростью, клокотавшей в ее груди.

Тамея уже шагала туда, где вот-вот завяжется битва, когда Хида бросилась ей наперерез. Она умоляла дочь вернуться домой, но подоспевший Спрингрин успокоил ее:

– Поверь, я люблю Эзумрит, как дочь, и не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Этот меч волшебный, он защитит ее и сделает непобедимой.

Пешие воины из отряда Давера несколькими рядами выстроились вдоль капельника. Арбалетчики Колена расположились за ними. Тамея знала, что на востоке ожидает начала атаки отряд Сетина. Конница Ризона заняла позицию недалеко от брода.