Ждать два года, чтобы очистить адвокатуру, Гитлеру, наверное, пришлось потому, что при всем своем людоедстве одним махом оставить весь германский народ без юридического обслуживания он не решился…

В то самое время, когда процент лиц иудейского вероисповедания среди юристов значительно превосходил процент лиц того же вероисповедания среди населения большей части стран Восточной, Центральной и Западной Европы, совсем недалеко от Европы, в принадлежащей туркам восточносредиземноморской провинции, которая для евреев всегда была Эрец Исраэль, адвокатов-евреев почти не было (при том, что самих евреев, хотя и не представлявших пока большинства, в общем-то хватало).

Причин тому было несколько. Пока Турция оставалась обычной мусульманской монархией, хоть и влиятельной, но дряхлеющей, местное право, основанное на шариате, вообще не предусматривало ни адвокатов, ни прокуроров: по духовным делам все решал кадий, а по гражданским и уголовным — либо сам паша, либо лица, его представляющие. Да и не принято было привлекать к отправлению юридической практики иноверцев. Впрочем, некоторыми правомочиями по внутренним делам той или иной общины обладали общинные духовные суды.

Когда (еще при султане) Турция стала на путь европеизации, судебную систему реформировали: официально юристом мог стать любой грек, армянин или еврей, но… В отличие от названных христиан евреи этим почти не воспользовались — они плохо знали турецкий язык и в образовании своем сильно от армян и греков отставали.

Что же касается европейских евреев, численность которых в Эрец Исраэль росла, то адвокатов среди них не было: приезжали все больше земледельцы, ремесленники или очень религиозные люди, ученость которых никак не определялась дипломом европейского университета. Короче говоря, когда мандат получили англичане (вот уж при ком юриспруденция должна была расцвести и заколоситься!), в Иерусалиме имелся единственный еврей-адвокат, и фамилия его была Фрумкин… Надо же — единственной страной, о которой никак не скажешь, что все адвокаты в ней — евреи, оказался Израиль (как бы он там тогда официально ни назывался). Кроме того, именно там никто бы и не осмелился сказать, что все евреи — адвокаты.

Столь безобразного положения англичане потерпеть не могли и открыли в Иерусалиме школу правоведения. Главным недостатком ее был язык преподавания — английский. И право, изучаемое в школе, тоже, естественно, было британским (то есть то право, которое изучают в британских университетах). При всех указанных нами недостатках нехватки студентов школа не испытывала, и на момент провозглашения независимости большинство практиковавших в стране юристов составляли ее выпускники. Впрочем, в 1926 году курс еврейского права был введен и в иерусалимском Еврейском университете, а в 1935-м — в Тель-Авиве.

А когда хлынули репатрианты-олим, среди них нашлось место и адвокатам, и врачам, и зубным врачам отдельно, и скрипачам… Адвокатам все же было труднее других: требовалось отличное знание иврита. Но нет такой крепости, которую не возьмет еврей, стремящийся к достижению своей цели.

Поэт Игорь Губерман эту непреклонную волю описал так:

Это, конечно, не из юридической практики, но суть дела передает достаточно верно.

Нынешний Израиль — государство современное и демократическое (можно сказать, почти европейское), и адвокатов в нем на душу населения приходится примерно столько же, сколько и в странах Европы. Да и учиться на юрфаке престижно и дорого.

И все же именно Израиль — единственная на свете страна, где ищущий юридической помощи человек не скажет озадаченно: да тут одни евреи!..

Ибо это само собой разумеется. Но уж зато процента в населении они никак не превышают.

Лингвисты-оптимисты утверждают, что уровень знания иврита среди евреев России (да и многих других стран) сильно повысился. Лингвисты — люди ученые, им и карты в руки.

Насчет знания идиша лингвисты высказываются редко. Очевидно, не для ученых занятий этот скромный язык, на котором говорили еврейские бабушки и дедушки. И много поколений их предков. Хотя, как правило, они знали иврит (в столь вызывающей в Израиле улыбку местечковой «ашкеназской» форме), но все же в быту — а быт ведь и есть вся жизнь! — мастерски пользовались языком идиш. Так что их потомки, перешедшие на великий и могучий, разговаривая между собой, просто не могут обойтись без словечек и крылатых выражений на этом языке.

При этом интересно, что, говоря на одном и том же русском языке, они, стоит им ввернуть что-нибудь на идише, немедленно и автоматически употребляют эти слова на том диалекте, на котором говорили в родном местечке дед или бабка.

И кто говорит «вус», скажет «цурес» и «мишиге», а кто скажет «вос», употребит «цорес» и «мешуге». Хотя вообще-то что цурес, что цорес: разницы между ними не больше, чем между мишиге и мешуге… Словечки эти и выражения окрашивают весьма своеобразно речь русских евреев и придают ей некоторый колорит. Не стоит, наверное, от них отказываться. Но стоит их правильно понимать.

Чаще всего можно слышать такое выражение, как «азохн вей». Сначала выясним, как оно переводится, а уж потом поговорим об употреблении. Хотя, и не разбираясь в этимологии, употребляют его обычно по делу. Собственно говоря, писать-то следует «аз ох-н-вей», что дословно переводится: «Когда (хочется сказать) „ох!“ и „вей!“».

«Ох» понятно, от хорошей жизни такого не скажешь, а «вей» значит «горе», пришедшее с нами, скорее всего прямо с исторической родины, ибо все восточные народы выражают горестное настроение воплями и стонами «вай!», «ой-вой!» и «вай ме!». (Сравните с еврейским «Вей из мир!» и «Ой-вей!», обозначающими то же самое.)

Но еврейский язык идиш отличается одним качеством: слова в нем многозначны и зачастую выражают совсем противоположные качества. Причем собеседник это прекрасно понимает. А посторонний чаще всего — нет.

«Сынок, — говорит мама, — ты совсем не занимаешься. И ты надеешься сдать экзамены?» — «Азохн вей экзамены!» — отвечает юный балбес, что не следует понимать как ужас перед испытаниями, а совсем наоборот: «Тоже мне экзамены, мама! В гробу я их видел!»

А вот на вопрос «Как дела?» ответ «Азохн вей!..» нужно понимать буквально: «Такие дела, что остается кряхтеть „ох“ и „вей“». И выражение «А глик от им гетрофен», что дословно значит «Счастье ему привалило!» в действительности имеет в виду такую беду, что не дай Бог никому!