Ренар вел меня какими-то своими тропами сквозь город. Тропы эти были неровными, узкими, но попадалось на них интересное. Резная деревянная дверь. Кованый фонарь над крыльцом. Большой черно-белый кот, который сидел на заборе и провожал нас хмурым, недовольным взглядом. Высокая арка, выходящая в пустой внутренний двор, посередине которого стоял старый колодец. Венки из веток и лент на деревьях и стенах. Изредка – люди, дети и взрослые, обращающие на нас внимания не больше, чем на прошмыгнувших мимо крыс.

Крысы, кстати, тоже были, настолько наглые, что перебегали улицы.

– Значит, – заговорил Ренар, когда мое молчание ему надоело. – Ты решила, что я мил с тобой по приказу?

Его голос звучал странно, и я перестала делать вид, что вид снега на брусчатке занимает меня больше, чем все остальное в этом мире. И подняла взгляд. Ренар был серьезен и задумчив – странное для него состояние, потому что до того серьезность и задумчивость я за ним не замечала. Только как маски, которые он иногда примерял и которые слетали быстрее, чем ты понимал, что за ними он смеется.

– Если честно, – ответила я и пнула попавшуюся под ногу шишку. – Да.

– Хм.

Мне показалось, что он нервно дернул уголком рта.

– Потому что с чего бы вдруг тебе со мной возиться?

– Ты хотела сказать, с чего бы мне относиться к милой потерянной девочке хорошо? – уточнил Ренар и улыбнулся. Задумчивость спряталась за этой улыбкой, но не исчезла. – Может быть, потому что я в принципе хорошо отношусь к людям?

– Особенно – к милым девочкам? – не удержалась я.

Он не ответил, но покачал головой с таким загадочным видом, что сомнений в том, что все именно так, у меня не осталось.

– Не уверена, что я подхожу под это определение, – надулась я.

– Тогда ты либо кокетничаешь, либо обманываешь саму себя, – прямо ответил он и посмотрел на меня сверху вниз. – Либо и то, и другое.

Я надулась еще больше и получила легкий щелчок по носу.

– Не то чтобы я был против. – Ренар положил мне руку на плечо и подтолкнул вправо, куда уходила одна из улочек. – Но позволь мне самому решать, как вести себя и как распределять симпатии. Нажраться чужого презрения и ненависти, милая, ты еще успеешь, поверь мне.

– Спасибо, – сказала я, выворачиваясь из его ненавязчивых объятий. – Утешил и ободрил.

– На благо, – с улыбкой ответил он и подмигнул мне. – Не вижу смысла создавать иллюзии, тем более что ты у нас девица с головой, которую не так уж просто задурить. Если не станешь высокомерно фыркать на всех подряд, цены тебе не будет, славная.

Я криво улыбнулась и поежилась. В куртке нашлись глубокие карманы, куда я спрятала руки, потому что рукавицы рукавицами, а пальцы начали подмерзать. И мне не хотелось, чтобы меня снова брали за руку и тащили куда-то. Мне вообще надоело, что меня все время касаются, хотелось ощетиниться иглами и заставить всех держаться на расстоянии большем, чем то, которое разделяло сейчас нас с Ренаром. Почти плечо к плечу, мне даже казалось, что я чувствую запах его табака.

– Но если тебе хочется и дальше искать подводные камни и ловушки там, где их с большой вероятностью нет, то, конечно, я не буду тебе препятствовать, – добавил Ренар после некоторого молчания. Я чуть не вздрогнула. – Просто тогда всем будет сложно, скучно и неинтересно.

– Предыдущих ты тоже на коньках кататься водил? – уточнила я едко. – Из глубокой симпатии и желания сделать их пребывание здесь приятным и интересным?

Он снова покосился на меня и хитро сощурился:

– Нет, оба раза был не сезон. Мы находили другие развлечения.

– Стесняюсь спросить, какие, – фыркнула я.

– Да леди никак ревнует, – притворно изумился он.

– Что? Нет! – возмутилась я совершенно искренне. – Я не…

И замолчала, потому что поняла – со мной играют. По-доброму, не как кошка с полузадушенной мышкой.

Ренар покачал головой, изображая осуждение и недоумение.

– Спешу утешить леди, но поводов для ревности нет, – ехидно ответил он. – Меня хватит и на то, чтобы заплетать косички маленьким девочкам, и на то, чтобы учить девиц постарше танцевать, играть в карты и не попадаться в ловушки придворных любителей флирта с продолжением. И на то, чтобы заставить одну хмурую красавицу почаще улыбаться, меня тоже хватит.

Он остановился прямо передо мной и легко коснулся пальцами моего подбородка, заставляя поднять взгляд.

Я, конечно, шагнула назад – из чувства противоречия, но взгляда от лица собеседника не отвела.

Ренар все еще был спокоен и серьезен, хотя хитрые зеленые глаза смеялись. Не злобно, а как над кем-то милым и забавным, кому не желают зла.

– Мы почти пришли, – примирительно сказал он. – Осталось раздобыть для тебя коньки и научить не падать.

За его спиной улица упиралась в пустое пространство, то ли еще одну площадь, то ли просто в пустоту, и оттуда, если прислушаться, доносились смех и веселые разговоры.

– Еще не поздно отказаться? – уточнила я.

– Нет, – твердо ответил Ренар. – Я очень упрям в своем намерении развлекать тебя, пока ты не попала ко Двору и не завыла там от тоски и регламентированных способов смеяться. Пойдем, хотя бы попробуешь. – Он протянул руку и легонько потянул меня за угол шарфа. – Это куда веселее, чем зубрить основы этикета днями напролет.

***

Озеро. Это было озеро. То самое озеро, которое издалека казалось мне блестящей монеткой. Люди обжили его берега, сделав их частью города. Деревянные ступени спускались к воде рядом с каким-то двухэтажным зданием – не то таверной, не то домиком для рыбаков, не то пристанью – я не могла судить. Оттуда, изнутри, пахло дымом и едой, мимо проходили люди, от которых я шарахалась, крепко держась за руку Ренара. Дорога под ногами превратилась в деревянный настил, в щелях которого застрял снег.

Мы подошли почти к самому краю, туда, где за невысокими перилами берег обрывался и начинался лед – непрозрачный, темный, неровный, но достаточно крепкий, чтобы несколько десятков человек не боялись на него выйти. Здесь, рядом с настилом, лед расчистили. Чуть дальше начинался нетронутый слой снега, а где-то за ним виднелся другой берег, ощетинившийся темным ельником.

– Ну что? – Ренар остановился и посмотрел куда-то в сторону. – Готова к первым самостоятельным шагам, моя хорошая?

Все еще глядя куда-то в сторону, он вытащил из кармана куртки горсть монет и повернулся ко мне.

Я рассеянно моргнула и подставила ладонь. Перчатка из тонкой кожи была чуть великовата, и когда на нее одна за другой начали падать монетки, я постаралась не дышать и держать руку прямо. Чтобы не поднимать их потом со снега.

Монетки были ровными, блестящими, словно только что из банка – или что у них тут вместо банков? Маленькими, но плотными, с каким-то символом посередине. Все, кроме двух, были медными, оставшиеся две – из белого металла, более легкие, словно тоньше, с насечками по краю. На них был четкий узор из дубовых листьев вокруг короны.