— Мама, можно я возьму одну фотографию себе? — прошептал он мне на ухо. — Тут есть одна моя самая любимая.

Я могла только кивнуть, не произнося ни слова, но, когда я начала листать альбом обратно, он заложил пальцем одну из последних фотографий.

— Вот эту, мам, — сказал он. — Вот эту, где ты на смешной лошадке.

Я оцепенела. Он принял мое молчание за согласие и чмокнул меня в щеку, прежде чем вытащить фотографию. Спрыгнув на пол, он побежал поставить ее на подоконник, потом, не обращая на меня внимания, стал собирать свой портфель.

Когда Адем вошел в комнату, я все еще сидела, держа альбом на коленях, сжимая побелевшими пальцами страницу, где теперь не хватало одного фото.

— Вы еще не ушли? — спросил он. — Мелих, ты опоздаешь.

Потом он заметил альбом, открытый у меня на коленях, бросил на меня короткий взгляд и, повернувшись к сыну, сказал:

— Ну-ка, приятель, бери свой портфель, сегодня я поведу тебя в школу. Беги надевай ботинки.

Мелих умчался. Адем подошел ко мне и сел рядом. Взяв альбом из моих рук, он закрыл его и положил на стол.

— Я был недостаточно честен с тобой, — прошептал он. — Девять лет назад, когда я нашел тебя на пороге отеля, я спросил себя, почему ты решила остановиться именно здесь, почему ты не прошла на один дом или несколько улиц дальше. И ты рассказала мне. Ты была там уже около недели. Ты сказала, что ищешь дом с красными ставнями. Ты не помнишь?

Я слегка покачала головой.

— Но ставни отеля были не красные, — тихо сказала я.

Он слабо улыбнулся и кивнул.

— На следующий день после того, как ты сказала мне это, я поговорил с патроном и спросил, могу ли я их перекрасить. Краска давно уже облупилась, он согласился, и к концу недели я перекрасил их в другой цвет.

Я непонимающе смотрела на него. Он взял меня за руку и переплел свои пальцы с моими.

— Я знал, что кто-то должен был где-то искать тебя и что этот кто-то, может быть, тоже интересовался домом с красными ставнями. Хочешь, я скажу тебе правду? Я не вынес бы, если бы они забрали тебя.

В прихожей раздался звонкий голос Мелиха.

— Папа, я тебя жду, — крикнул он, и прежде, чем отпустить мою руку, Адем очень сильно сжал ее.

— Скоро увидимся, — сказал он.

Услышав, что входная дверь закрылась, я встала и подошла к подоконнику. Я долго рассматривала фотографию, которую выбрал Мелих. На ней мой отец улыбался, ребенок, сидящий на пегой лошади, тоже улыбался той же сияющей улыбкой, и я почувствовала, что мое сердце готово разбиться. Если бы я могла вернуться в прошлое, если бы я могла выбрать какое-то мгновение, единственное мгновение, с которого можно было бы начать все сначала, я выбрала бы именно это.

Накануне я думала, что в этот последний день будет светить солнце, но небо было затянуто облаками до самого горизонта. Медленным шагом я направилась к парку. По пути я не переставала смотреть на часы, мой взгляд был буквально прикован к секундной стрелке, и я поднимала глаза, только чтобы перейти через улицу или не столкнуться с фонарем, которые были повсюду в городе. Я дышала в тон ходу секундной стрелки, и, казалось, мое сердце тоже подстраивало свое биение под ее ритм. Еще не было девяти, когда я пришла в парк, но у меня не было времени, чтобы придумать последнюю уловку, потому что Клэр тоже пришла раньше. Она неподвижно стояла у ограды, скрестив руки, заметив меня, она улыбнулась и торопливым шагом направилась в мою сторону, протянула мне руки и даже слегка коснулась своей щекой моей щеки.

— Я боялась, что вы не придете, — сказала она. — До последнего момента я боялась, что вы не придете. Я знаю, как это тяжело для вас.

Вместо ответа я кивнула головой. Я огляделась вокруг, и, догадавшись, что я ищу, она указала на автомобиль, стоящий на углу улицы, двое мужчин вышли из него, увидев меня, и направились к ограде.

— Это сотрудники того места, куда мы его отправим, — сказала она. — Не волнуйтесь, они ему ничего не сделают, они даже не подойдут к нему. Они здесь только на тот случай, если… если все будет хуже, чем мы планировали. Но я уверена, что все будет в порядке, Элен, — добавила она, сжимая мою руку. — Я уверена, что все пройдет спокойно.

Мы вошли в парк. Очень странно, но это было то же самое время дня, как в тот день, когда ты пришел ко мне и стрелял по шарикам, привязанным к балкону, потому что я увидела пожилую женщину с воробьями, медленно идущую по аллее, и я точно знала, что у нее в голове тоже были часы, та же секундная стрелка, управлявшая всеми ее движениями. Она несла коричневый бумажный пакет, а воробьи кружились вокруг ее головы, так близко, что напоминали корону, одновременно мягкую и колючую — из мягких перьев и маленьких острых клювиков.

Клэр шла рядом со мной, а двое мужчин следовали в нескольких шагах от нас. Я подумала о процессии, которой мы шли когда-то давно — Кармин, Мелих, Жозеф и я, сегодня, как тогда, нас было четверо, и мы шли на встречу с тобой, но мир крутился теперь в другую сторону. Клэр была молчалива, но, когда из-за изгиба холма появились деревья, она взяла меня за руку, и я знала, что это было не из страха, что я передумаю. Чуть позже она слегка коснулась моей щеки и сказала: «Не плачьте». Каблуки моих туфель вязли в земле, и я сняла их и несла в руке, чувствуя, как раньше, траву под ногами, ничего не изменилось, подумала я.

Тебя не было возле пруда, и я не знаю, какой безумный страх, какое ребяческое суеверие заставили меня неожиданно остановиться, высвободить ладонь из руки Клэр и сказать: «Подождите». Наклонившись над каменным берегом, я посмотрела сквозь камыши; без солнца вода была темной, и я не увидела тебя, не увидела никакого светлого отблеска, который мог быть рыбной чешуей, а мог — твоей рукой, тянущейся к моей. Я опустила пальцы в пруд и осторожно всколыхнула холодную темную и неподвижную воду. Через мгновение я почувствовала легкое касание, почти поцелуй, но я знала, что это были всего лишь карпы в поисках пищи и падающих с неба летающих муравьев. Я вынула руку из воды, вытерла ее о платье и повернулась к Клэр.

— Он в лесу, — тихо сказала я. — Немного дальше в чаще есть тропинка, которая ведет к строительной бытовке. Там он и живет. Я прошу вас, позвольте мне пойти туда одной. Я приведу его, я обещаю вам, что приведу его, но сначала я хочу поговорить с ним.

Она сомневалась. Она вглядывалась в мои глаза, ее лицо снова стало таким, как в тот день, когда она приходила ко мне, — сжатые губы, холодный взгляд. Потом она наклонила голову.

— Хорошо. Но мне нужно ваше слово. Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что вернетесь с ним.

Нарушая клятву, которую я давала на этом самом месте, я пообещала. Она не попросила меня плюнуть на землю, значит, это обещание было не так уж и важно, смутно подумалось мне, менее бесповоротно скреплено, чем то, предыдущее, как упаковка, запечатанная не до конца?