— Все равно не понимаю, почему он его не поца-рапал. Хотя, конечно, Депресняк райский котик. Ви-дит, что перед ним ребенок, — умилился Эссиорх.

— Хех! Райский! А почему он мне тогда в коридоре I юные сапоги разодрал? — спросила Улита.

— Ты же их в сейф спрятала?

— А он их вместе с сейфом разодрал.

— А ты как хотела? Он же все-таки и адский котик. Мстит он тоже по-адски! — сказал хранитель.

У каждого человека в жизни можно выделить одну какую-то приоритетную цель. Причем сам человек нередко обманывается, считая, что у него одна цель, а на самом деле она совсем иная. Так человек может утверждать, что главное для него — стать худож¬ником, хотя на самом деле главное для пего — про- славиться. Или считать, что любит жену (мужа), а на самом деле любить те физические ощущения и бытовые удобства, которые от них получает.

Эссиорх

В Новосибирске было градусов па десять холоднее, чем в Москве. Ирка ощутила это еще в самолете, когда увидела, как все деловито упаковываются в дополни¬тельные свитера, а какая-то бабулька даже наматывает внуку на лицо шарф, оставляя лишь дырочку для носа.

Огнедых тоже чувствовал холод и недовольно во¬рочался. Ирка торопливо повернула колесико, усилив пламя. Наконец всех пассажиров посадили в автобус и доставили в аэропорт. В пестрой толпе встречаю¬щих Ирке попалась на глаза не по погоде загорелая девушка в белой шубке. Девушка держала в руках ку¬цый листик, на котором красным маркером было вы-ведено:

«Ирина Багрова + 1».

«Бывают же в жизни совпадения! С нами летела почти полная моя тезка… Вот только меня взамуж пока никто не позвал», — подумала Ирка, искоса по- глядывая на Матвея, чтобы определить, заметил ли он этот лист.

Багров отправился получать багаж. Ледяное копье и щит, упакованные в картон и пленку, напоминали карниз для штор и большое восточное блюдо. Пока он возился с копьем и щитом, Ирка продолжала разгля¬дывать девушку в шубке. Девушка стояла на прежнем месте, проявляя заметное нетерпение. К ней никто не подходил, хотя пассажиры в основном уже рассоса-лись. Оставалась только бабулька, торгующаяся с так¬систом, но она на Ирину Багрову явно не тянула.

Ирка призадумалась. Она во второй раз посмотре¬ла на лист и поняла, что это даже не красный маркер, а помада. Решившись, Ирка подошла к белой шубке и робко поинтересовалась, кого она ждет.

— А вы кто? — нервно спросила шубка.

— Э-э… Ну, я Ирина!

Белая шубка оглянулась, проверяя, не стоит ли кто- нибудь за ее спиной.

— Ирина от Вали? — зашептала она, таинственно округляя глаза.

— От кого, от кого? — не поняла Ирка.

— Ну от Вали! От Ва-ли! — мучительно жестикули¬

руя, повторила девушка.

Ирка виновато покачала головой и начала медлен¬но пятиться. Девушка догнала ее:

— Ну от валькирий… Валя! Валькирии! Конспира¬ция! Разве не попятно? Меня просили сопровождать вас в поисках сами знаете кого!

Ирка стала напряженно припоминать, нет ли у валькирий кого-нибудь в Новосибирске, и откуда-то всплыло имя «Маша».

— Маша? — спросила она. — Вы… ты модель Маша?

Девушка радостно закивала, и Ирка, глядя на ее белую шубку с желтыми звездными пуговицами, по-степенно вспомнила всю историю. Будь эта история романом, ее озаглавили бы «роман о том, чем человек мог бы стать, но не стал».

Маше суждено было пополнить ряды валькирий. Она родилась сильной, ловкой, бесстрашной, благо¬родной. Медное копье должно было достаться ей, а не Холе. Но в интересы мрака это, разумеется, не вхо¬дило.

И вот буквально за месяц до гибели предыдущей валькирии медного копья фотографию Маши опубли-ковали на обложке самого известного в стране глян-цевого журнала. Произошло это стараниями хитрого суккуба, сработавшего по указке Лигула. Маша реши¬ла, что все, пробилась. Победа! Впереди известность, миллионные контракты, выгодный брак с миллиар¬дером, самолеты и яхты… И Машу закружило. В одну безумную неделю она отчислилась с педагогического, купила себе безумной же дороговизны босоножки, порвала с прежними нищими друзьями, не отвечала на звонки молодого человека.

И когда однажды вечером в дверь к ней позвони¬ла озабоченная немолодая женщина, держащая в руке копье, щит и шлем, Маша не открыла ей, а наговори-

ла через дверную цепочку такого бреда, что Фулона (а это была она) грустно покачала головой и ушла. В тот же вечер офисная московская девушка Ксюша, занимавшаяся продвижением банковских услуг, стала валькирией Холой.

А Маша… Маша так навеки и осталась Машей. Си¬дела у компьютера и ждала новых контрактов. Первое время ей что-то смутно обещали, а потом и обещать перестали. На ее письма никто не отвечал. В офисах рекламных фирм ей либо делали предложения, от которых Маше (все же валькирии в душе!) хотелось украсть автомат и всех перестрелять, либо, в более мягком варианте, просили перезвонить в четверг, но, когда Маша звонила в четверг, оказывалось, что по странному стечению обстоятельств нужный ей чело¬век в среду ушел в отпуск. В журнал с ее фотографией давно уже заворачивали селедку. Лишь изредка он по¬падался Маше где-нибудь в привокзальной парикма¬херской. Но и там ее не узнавали: девушки с обложек мало похожи на себя в реальной жизни.

Плохо, очень плохо все было у Маши! Даже доро¬гие босоножки изгадил соседский кот, и, отмытые в одеколоне «Тройка», они стали так благоухать, что все местные пьянчужки принюхивались, когда Маша про-ходила мимо.

Наконец в какой-то день, очнувшись, Маша связа¬лась с той московской женщиной, Фулоной, но копье уже было занято. Все же Фулона перенеслась к ней, и всю ночь Маша прорыдала у нее на плече, повторяя: «Почему? Ну почему так?»

— Если хочешь понять человека, пойми его идеал. Все остальные движения души человека, его убежде-

ния, воззрения, поступки будут направлены к реали¬зации этого идеала, — сказала Фулона.

— И? — не поняла Маша.

— И — суккуб подменил твой идеал. Помнишь, та только что рассказывала, как часто плакала ночами? Мечтала, что совершишь жертвенный поступок и по¬гибнешь на глазах у сотен людей, которые это увидят?

— Да.

— И свет это услышал. И мрак наверняка тоже. Та¬кие вещи все кому надо слышат. Ведь эти слезы были, по сути, молитвой. Свет откликнулся на нес тем, что ты должна была стать валькирией. А мрак руками сук- куба все аккуратненько подкорректировал и предло¬жил тебе эти же самые сотни глаз, да еще без необхо¬димости умирать…

— Журнал? — спросила Маша. Как же она теперь его ненавидела!

Утром Фулона вернулась в Москву, а Маша стала помощницей валькирий. Статус непонятный и раз¬мытый. Но больше Фулона ничего не смогла для нее сделать.

Все это Ирка вспомнила быстрее, чем средний за¬ика досчитал бы до двух. Мысль всегда быстрее слов. Подошел Ма твей и деловито посмотрел на бумажку.