мне время обдумать его слова. Смотрит в окно, продолжая стучать ручкой о стол.

Я сижу и тоже молчу. Кручу часы на запястье и очень внимательно рассматриваю, как секундная стрелка отсчитывает тишину.

- В общем, так, - наконец, произносит папа Анечки и наши взгляды встречаются. – Я думаю, мы поняли друг друга. Анна остается здесь. Вы уезжаете к себе. Все. Не было ничего. Если я узнаю, что вы приблизились к моей дочери, то сделаю все, абсолютно все, чтобы вы лишились практики. Подумайте. Мимолетное увлечение против дела всей жизни.

- Вы угрожаете мне? – спрашиваю, глядя на него, прищурившись.

- Да, - открыто заявляет он. – И я сделаю это. Поверьте. Подключу, кого надо, но сделаю. Анна не должна страдать.

- А может, она счастлива? – понимаю, что ни один мой довод не будет принят, но не оставляю попыток.

- Все, - отвечает он. – Разговор, считаю, окончен. С делом знакомиться будете?

- Непременно, -  я встаю, - но в другой раз.

Ухожу, не прощаясь.

Не вышло разговора. Не зря Анечка боялась.

Работать настроя нет совсем и я звоню Илоне и говорю, что сегодня в офисе меня не будет. Еду домой и сразу к бару.

Виски. Вот, что хоть немного отвлечет меня.

Сижу в кресле. Один. И пью прямо из горла.

Вот как значит? Папа категорически против. Еще и угрожает. А, может, он прав? Как он сказал? «Мимолетное увлечение»?

Ведь правда, сколько у меня таких было? Я и не задумывался, когда просто решил во что бы то ни стало трахнуть Анечку. Просто цель. Еще одна?

Беру телефон и кручу пальцем контакты.

Лера.

Вика.

Олли.

Ника.

У каждой фотография. Каждая призывно смотрит и ждет звонка.

Один звонок и этот день заиграет другими красками.

Или?

Или нет?

В телефоне мелькают знакомые лица. Мелькают и не греют. Отбрасываю его. Запрокидываю голову и закрываю глаза.

Ну, что за нахрен?! Какого хрена папа что-то там решает?!

Я хочу Анечку. Ее хочу, а не кого-то там из списка!

Или он прав?

Сука. Почему так сложно-то все? Ведь все было так ахуенно до появления папы.

Ни я, ни Аня не задумывались, что это, как это. Нам просто было хорошо. Обоим!

А сейчас? А сейчас я сижу и пью один. Как последний алкаш.

И думаю, а вдруг папа прав? И если так, то…

Делаю еще глоток и иду в спальню. Падаю на кровать прямо в одежде. И так и засыпаю.

25. Аня

Я и правда боялась разговора с папой. Весь день просидела как на иголках. Даже страдания Антона по цветку не трогали меня. Хотя они не трогали бы меня в любом случае.

Вечером папа зашел за мной и мы поехали домой. Молча. Папа не произнес ни слова. И эта тишина была хуже всего. Лучше бы он сказал все, что думает. Лучше бы ругался, спрашивал, отговаривал, чем вот эта тишина. Она просто придавила меня своим немым укором.

Наверное, надо было самой первой начать разговор. Но я… не смогла я. Смелости не хватило. Хотя меня просто раздирало от любопытства, о чем же говорили папа и Тигран? А, может, они и правда говорили только о деле? Поэтому папа и молчит?

Дома я не ужинаю. Сижу и ковыряю в тарелке. Мама беспокойно смотрит на меня.

- Анюта, ты не заболела? Что-то случилось? Почему такая бледная? – спрашивает, трогая мой лоб.

Папа поднимает взгляд от тарелки.

- Переработала на практике, - отвечает за меня. – Говорил же, что лучше у меня практику проходить. Ничего, теперь лучше станет.

Мама непонимающе смотрит то на папу, то на меня.

- Мам, спасибо, - говорю я, вставая, - все очень вкусно, но я что-то не голодна. Я пойду к себе.

- Конечно, - мама гладит меня по руке и вопросительно смотрит на папу.

Я закрываю дверь в свою комнату и хватаю телефон. Ни одного звонка. Ни одного сообщения. Может, он занят? Хотя рабочий день ведь уже закончился.

Достаю учебник, чтобы хоть как-то отвлечься. Стук в дверь и через несколько секунд входит папа.

Вот его я меньше всего ждала. Прячу телефон.

- Анна, давай поговорим, - произносит папа, садясь на диван рядом со мной. – Мама права. Молчание – не выход.

- Хорошо, папа.

- Анна, - по его тону я понимаю, что сейчас будет что-то очень важное и серьезное. И меня это пугает. – Ты уже большая, хотя еще и ребенок. Я не хочу, чтобы ты училась на своих ошибках. Некоторые ошибки невозможно исправить. Поэтому лучше их не допускать.

Я смотрю в пол. Жду, что же будет дальше.

- Я разговаривал с Алмазовым, - сердце замирает. – Думаю, мы поняли друг друга.

Поднимаю на него взгляд.

- Надо было брать тебя с собой! – папа бьет себя по коленям. – Так и знал, что опять вляпаешься во что-нибудь!

- Пап!

- Не спорь. Я старше и я лучше знаю. И мужиков я лучше знаю.

- Ну, пап!

- Все, я сказал. Пока еще не поздно все исправить. Мелкую ошибку легче забыть, чем ошибку всей жизни.

- А если это не ошибка? – спрашиваю, глядя ему в глаза. – Если…

- «Если, если, если…» - перебивает папа. – Ань, тебе самой не странно слышать эти «если»? Ты же умная девочка.

- Я хочу его увидеть, - упрямо произношу я. – Хочу сама от него услышать, что он понял тебя.

- Да? Ну, и где же он? – папа разводит руками и ухмыляется. – Где он, Ань? Он легко согласился со мной. Легко отказался от тебя. Вот так просто, - и папа щелкает пальцами.

Я отворачиваюсь и закусываю губу.

Папа ведь прав! Как бы ни было больно признавать, но прав! Тигран не позвонил и не написал. Неужели…?

Зажмуриваюсь. Чувствую, как слезы подступают, душат.

- Пап, я хочу одна побыть, - говорю из последних сил, чтобы не выдать свое состояние.

- Прости, дочь, - папа встает и гладит меня по волосам. – Но лучше так. Лучше раньше, чем ждать. Прости…

И он выходит.

Я падаю на кровать и зарываюсь в подушках.

Не хочу. Нет. Не хочу думать о нем.

Просто забыться. Просто не думать.

А слезы уже падают на мягкую ткань. Я тихонько всхлипываю, чтобы