сферу своего влияния от посягательств Запада, следует рассчитывать только на военную силу. С этой точки зрения в недавних военных операциях России можно винить не только Владимира Путина, но и Билла Клинтона, и Джорджа Буша — младшего.

Конечно, военные действия России в Грузии, на Украине и в Сирии могут оказаться предвестниками гораздо более дерзких имперских претензий. Даже если до сих пор Путин не вынашивал серьёзных планов глобальных завоеваний, успех часто подстёгивает человеческие амбиции. Однако не стоит забывать, что путинская Россия гораздо слабее сталинского СССР, и, если к ней не присоединятся другие страны, например Китай, она не сможет вести новую холодную войну, не говоря уже о полномасштабном мировом конфликте. Население России составляет 150 миллионов человек, а ВВП — 4 триллиона долларов. И по населению, и по объёму ВВП она значительно уступает США (325 миллионов человек и 19 триллионов долларов) и Европейскому союзу (500 миллионов человек и 21 триллион долларов)[149]. Совокупная численность населения США и ЕС превышает численность населения России в пять раз, а их общий ВВП в десять раз больше ВВП России.

Новейшие технологические достижения ещё больше увеличили этот разрыв. Расцвет СССР пришёлся на середину двадцатого века, когда локомотивом глобальной экономики была тяжёлая промышленность, а советская централизованная система управления наладила успешное массовое производство тракторов, грузовиков, танков и межконтинентальных баллистических ракет. Сегодня место тяжёлой промышленности заняли информационные технологии и биотехнологии, а в этих областях Россия не очень преуспела. Несмотря на впечатляющие возможности ведения кибервойны, в стране слабо развит сектор гражданских информационных технологий, а основой экономики служат природные ресурсы, в первую очередь нефть и газ. Этого может быть достаточно для обогащения нескольких олигархов и удержания Путина у власти, но недостаточно для победы в цифровой или биотехнологической гонке вооружений.

Что ещё более важно, путинской России не хватает универсальной идеологии. СССР во времена холодной войны опирался на универсальные всемирные идеи коммунизма (а так же на всемирную подконтрольную зону влияния Красной Армии). Путинизм, напротив, мало что может предложить кубинским, вьетнамским или французским интеллектуалам. Авторитарный национализм действительно может распространяться по миру, но по самой своей природе он не способствует созданию сплочённых международных блоков. В то время как и польский коммунизм, и русский коммунизм были привержены, по крайней мере теоретически, общим интересам рабочего класса во всём мире, польский национализм и русский национализм по определению привержены противоположным интересам. Возвышение Путина вызывает всплеск польского национализма, что делает Польшу ещё более антироссийской, чем раньше.

Поэтому, несмотря на глобальную кампанию по дезинформации и подрывной деятельности, предпринятую Россией с целью расколоть НАТО и ЕС, кажется маловероятным, что Россия решится на глобальную кампанию вооружённых завоеваний. Можно надеяться (и тому есть основания), что захват Крыма и российские вторжения в Грузию и восточную Украину останутся отдельными инцидентами и не станут предвестниками новой эпохи войн.

Утраченное искусство выигрывать войны

Почему в двадцать первом веке ведущим державам так трудно вести успешные войны? Одна из причин в том, что изменилась природа экономики. В прошлом экономические активы были преимущественно материальными, и завоевание считалось достаточно очевидным методом обогащения. Разгромив врагов на поле боя, вы могли неплохо заработать, разграбив их города, продав население на невольничьих рынках, забрав себе ценные поля пшеницы и золотые прииски. В древности римляне продавали пленных греков и галлов, а в девятнадцатом веке американцы обогатились, оккупировав золотые прииски Калифорнии и скотоводческие фермы Техаса.

Но в двадцать первом веке таким способом можно получить лишь ничтожную прибыль. Сегодня основные экономические активы состоят не из полей пшеницы, золотых приисков или нефтяных месторождений, а из институтов и технических знаний. Но знания завоевать невозможно. Такие группировки, как «Исламское государство», могут благоденствовать, грабя города и захватывая нефтяные скважины на Ближнем Востоке (они похитили более 500 миллионов долларов из иракских банков, а в 2015 году получили ещё 500 миллионов от продажи нефти)[150], но для больших стран, например Китая или США, это смешные суммы. Имея ВВП более 20 триллионов долларов, Китай вряд ли начнёт войну ради жалкого миллиарда. А если тратить триллионы долларов на войну с США, то как Китай возместит эти расходы и компенсирует потери от войны и сокращения товарооборота? Может быть, Народная армия Китая захватит в случае победы богатства Кремниевой долины? Да, такие корпорации, как Apple, Facebook и Google, оцениваются в сотни миллиардов долларов, но этими богатствами нельзя овладеть с помощью силы. В Кремниевой долине нет кремниевых приисков.

Теоретически большая война всё ещё способна принести громадную прибыль, если победитель перестроит систему международной торговли в свою пользу, как Британия после победы над Наполеоном или США после победы над Гитлером. Но в двадцать первом веке изменения в военных технологиях серьёзно осложняют повторение этого сценария. Атомная бомба превратила победу в мировой войне в коллективное самоубийство. Это не совпадение, что после Хиросимы сверхдержавы ни разу не воевали друг с другом напрямую, а лишь участвовали в относительно безопасных (для них) конфликтах, где искушение использовать ядерное оружие, чтобы избежать поражения, было невелико. Идея нападения на ядерную державу даже второго ряда, вроде Северной Кореи, ни у кого не вызывает энтузиазма. Страшно подумать, на что может решиться династия Кимов, столкнувшись с угрозой военного поражения.

Кибервойна ещё больше осложняет задачу потенциальным империалистам. В старые добрые времена королевы Виктории и пулемёта «Максим» британская армия могла уничтожать чернокожих воинов в далёкой пустыне, не подвергая опасности Манчестер и Бирмингем. Даже при Джордже Буше — младшем США сеяли хаос в Багдаде и Фаллудже, в то время как у иракской армии не было возможностей нанести ответный удар по Сан-Франциско или Чикаго. Но если сегодня США нападут на страну, обладающую даже средними возможностями ведения кибервойны, уже через несколько минут война может прийти в Калифорнию или Иллинойс. Вредоносные программы и логические бомбы способны парализовать авиасообщение в Далласе, вызвать столкновение поездов в Филадельфии, отключить электрические сети в Мичигане.

В эпоху великих завоеваний ущерб от войны был невелик, а прибыль огромна. Победив в битве при Гастингсе в 1066 году, Вильгельм Завоеватель за один день приобрёл всю Англию, потеряв несколько тысяч человек