горблюсь, стискиваю челюсти и вдыхаю через нос, отчаянно пытаясь восстановить контроль. Лед, который я всегда использую, чтобы успокоить себя, не приходит. Ни одной маленькой снежинки. Моя Фурия кипит. Я почти уверена, что все эти придурки заслуживают того, чтобы их выпотрошили. И все же я не готова буйствовать и выставлять себя Фурией. Слишком многое еще предстоит сделать.

Толпа выкрикивает непристойные цифры, и у меня сводит живот. Количество денег, которыми небрежно разбрасываются, могло бы прокормить мой район в течение года. А эти ублюдки используют их, чтобы купить человека.

В глубине комнаты открывается дверь. Меня пронзает ледяная паника. Это Натаниэль Роджерс.

— Пятьсот тысяч! — кричит Натаниэль через толпу, не заботясь о том, что один из этих придурков сделал намного меньшую ставку.

Толпа шумит. Нервные смешки и вздохи достигают моих ушей.

— Мистер… Мистер Роджерс, сэр, Натаниэль. Верховный жрец. Она ваша. — Человек на трибуне запинается на своих словах. Затем он опускает молоток. Звук, который он издает, — это то, что мое будущее зацементировано в камне.

По толпе прокатывается сердитая болтовня и шепот удивления. Натаниэль не утруждает себя ожиданием. Он поворачивается, щелкая пальцами на ходу, как будто это должно что — то значить. Очевидно, это имеет значение для ассистента в очках. Она выбегает на сцену, раскачиваясь, как детеныш жирафа, на своих заоблачных каблуках.

Она кладет руки мне на плечи, чтобы подтолкнуть меня, но я отступаю в сторону и пристально смотрю на нее. Что с этими людьми, которые прикасаются ко мне своими чертовыми руками? Забавно, оказывается, она использовала меня, чтобы сохранять равновесие. Она чуть не падает, размахивая руками

— Тебе нужно идти. — Она указывает на Натаниэля, как только восстанавливает равновесие.

— Для этого не требовалось, чтобы ты прикасалась ко мне.

Она прищуривается и открывает рот, чтобы заговорить, но, должно быть, видит что — то в моих глазах, отчего ее рот захлопывается.

Черт. Моя Фурия слишком близка к выходу на поверхность.

Я не утруждаю себя походом к лестнице. Я спрыгиваю со сцены, мои ботинки с мягким стуком приземляются на ковер. Первый ряд расступается, как будто я только что сказала, бу. Я топаю по среднему проходу к двери, за которой исчез Натаниэль. Элита настороженно смотрит, как я прохожу мимо, как будто боятся, что я разобью им черепа. Хотя, они заслуживали это, придя в это место, чтобы купить гребаного человека.

Глубокий вдох. Мои плечи зудят, крылья в опасной близости от того, чтобы вырваться.

Вонючий жрец вернулся, распространяя в мою сторону запах уксуса. Натаниэля нигде не видно. Жрец снова протягивает руку, как будто собирается схватить меня, но только для того, чтобы с усмешкой опустить ее обратно.

— Верховному жрецу будет очень весело поставить тебя на место. — Вонючий кусок дерьма что — то бормочет себе под нос, как будто я его не слышу.

Боги, дайте мне сил не оторвать конечности этому мудаку. Сегодняшний день может стать последней каплей в череде невероятно дерьмовых дней. Включая то, что меня схватили на улице и бросили на гладиаторскую арену, где мне пришлось драться с сотнями людей за место в этой дурацкой игре. За этим последовали испытания, в которых меня отравили, за мной охотились как за животным, и, наконец, вишенка на торте — меня продали на аукционе Верховному жрецу Вестников Олимпа. И я даже не добавляю к этому дерьмовому шторму то, что меня похитили и отвезли на встречу с лидером «Подполья».

Я сосредотачиваюсь на своем дыхании, чтобы не кричать во всю глотку.

Вонючка ведет меня по другому коридору. Этот заканчивается гаражом, где на холостом ходу стоит машина. Это тот же самый гладкий черный городской автомобиль, который, похоже, возит по всему миру всех этих богатых придурков. Жрец открывает дверь и мотает головой, приглашая меня войти.

Я проскальзываю внутрь и показываю средний палец. Он рычит на меня и хлопает дверью с такой силой, что бутылки с водой выпадают из своего маленького держателя на пол. Я дергаю за рубашку. Она все еще влажная, но моя кровь начинает подсыхать, образуя хрустящий слой на моем теле и ткани. Я грязная, потная и от меня воняет. Я полагаю, все эти проблемы относительны, если учесть, что меня только что продали Натаниэлю Роджерсу.

Перегородка между мной и водителем поднята, но я сомневаюсь, что Натаниэль сидит там. Он не производит впечатления парня, который поехал бы с персоналом. Я просто рада, что мне не придется сидеть на заднем сиденье этой машины с ним рядом. Я не знаю, куда мы направляемся. Черт, я даже не знаю, где мы находимся, но, по крайней мере, на время этой поездки я могу сидеть и погружаться в свои мысли. Как будто… я выбралась из игр. И… Где, черт возьми, Атлас?

Машина подъезжает к небольшому склону, и мы выезжаем из гаража на городскую улицу. Я смотрю в окно на окружающие здания, включая то, которое мы только что покинули. Конечно же, это отель. Отель, который я узнаю. Как только мы попадаем в пробку, я точно знаю, где мы находимся. Мы вернулись в Чикаго.

ГЛАВА 29

АТЛАС

В зале этого гребаного аукциона собралось не меньше дюжины моих знакомых. Я знаю, что цель вытаскивания меня на сцену, по крайней мере частично, заключалась в том, чтобы унизить меня. Что ж, шутки в их адрес. Мне плевать, что все они думают. Они все овцы, которые слепо следуют за богами.

Что меня волнует, так это женщина, которую я оставил в той комнате. Меня так и подмывало начать замахиваться на каждого из этих придурков, пока я не пробьюсь обратно к Рен, чтобы вытащить нас оттуда к чертовой матери. Может, я и силен, но я не смог бы справиться с сотнями людей. Мне не привыкать к терпению, и это был всего лишь еще один раз, когда мне нужно было отбросить свои чувства и дождаться подходящего момента для удара. Рен сильная. Она Фурия. Она может постоять за себя. Это не значит, что я не хочу быть ее щитом.

Женщина, выигравшая мой аукцион, была одета не в официальную одежду, как остальные. На ней были джинсы и футболка. После того, как аукционист ударил молотком по ее заявке, она встала и вышла из комнаты.

Меня оставили на попечение нервничающего помощника, который проводил меня в пустой вестибюль отеля. Именно там я и ждал последние пять минут.

— Вытри слезы, я