как близко мы подошли к тому, чтобы отложить начало войны. 3 октября (за 3 дня) Исмаил на несколько часов полетел в Дамаск. Когда он вернулся, он лично сообщил мне, что сирийцы просят отложить день начала наступления на 48 часов. Исмаил им отказал, используя в качестве предлога мою предсказуемую реакцию. По его словам, он сказал: «тебе следует подумать о египетском фронте. Подумайте о положении генерала Шазли, если мы договоримся отложить наступление. Мы не можем надеяться, что сможем и дальше хранить тайну. Он потеряет преимущество внезапности, которое мы так долго и с таким трудом создавали. Прежде чем принять какое-то решение, мы должны узнать мнение Шазли с военной точки зрения, и я не думаю, что он согласится». Исмаил сказал, что сирийцы неохотно согласились.

Противник был не единственным, кого мы старались обмануть. Были еще и русские. Их обмануть было трудно. Помимо инструкторов бригады ракет Р-17Е, было несколько их экспертов в других частях. Они могли видеть наши приготовления. Наша легенда о ежегодном стратегическом учении не могла долго держать их в неведении. В этом году происходило множество новых событий, которые мы должны были скрывать от электронных и спутниковых средств наблюдения противника, но вряд ли могли скрыть от специалистов в наших войсках.

29 или 30 сентября, за неделю до наступления, президент поручил нам в самых общих чертах дать русским понять, что происходит. Мы решили приуменьшить значение событий. Директор Службы разведки, генерал Фуад Нассар получил указание встретиться с главным советским офицером связи генералом Самоходским 2 октября (за 4 дня до начала наступления) и сообщить ему, что у нас есть информация о готовящемся рейде израильтян, но мы еще не знаем точно, когда это произойдет и где. Самоходский должен был спросить Москву, есть ли у них дополнительные сведения об этом. 3 октября и затем 4 октября (за 3 и 2 дня до начала) Нассар должен был дополнить свои новости, сказав Самоходскому, что теперь мы уверены, что это будет широкомасштабный рейд, возможно, в сопровождении авиаударов. Было похоже, что Самоходский принял на веру рассказ Нассара, но к 3 и 4 октября у него наверняка возникли сильные подозрения. Происходило слишком много всего. Наверняка советские эксперты в войсках докладывали об этом. Вероятно, их специалисты в Сирии тоже сообщали о подобных приготовлениях. Подозреваю, что они получали подтверждение своим подозрениям и в виде информации с разведывательных спутников.

Возможно, президент Садат или президент Асад тоже намекнули им. В любом случае, к 4 октября (за два дня до начала наступления) нам стало совершенно ясно, что Советы были фактически уверены в неизбежности начала войны.

Но ответная реакция Советов оказалась для нас полной неожиданностью. Поздним вечером 4 октября советских специалистов, живущих в Каире, и их семьи отвезли в аэропорт и отправили самолетом в Москву. К середине следующего дня, в пятницу 5 октября (за 1 день до начала) такая мини-эвакуация была завершена. Многие из их специалистов остались, среди них те, кто обучал личный состав нашей бригады Р-17Е. И, как подтвердил спешный звонок в Генштаб Сирии, Советы не эвакуировали свой персонал из Дамаска. Я все еще не мог понять, в чем дело. Но когда вечером в четверг я услышал новости, я встревожился. До сих пор, к нашему удивлению, противник ни о чем не догадывался. Если что-то и могло его насторожить, так это вот такие панические действия.

Пока что эвакуация советских специалистов явилась единственным нарушением наших мер безопасности. Как будто этого было мало, ранним вечером 4 октября, когда мы приехали в Центр 10, мы, к своему ужасу, узнали, что наша национальная авиакомпания «Иджипт Эр» внезапно отменила все рейсы и спешно договаривается о переводе своих самолетов в безопасные места за пределами Египта. Мы были поражены и пришли в ярость, когда нам сообщили, что таков приказ министра авиации. Мы тут же вмешались и отменили этот приказ, как только смогли. К утру 5 октября (за день до начала войны) рейсы возобновились в обычном порядке. Но, наверное, противник уже узнал об этом и сделал необходимые выводы. (У нас не было времени разбираться с этим грубейшим нарушением мер безопасности. Очевидно, что кто-то сообщил министру авиации или, возможно, директору египетских авиалиний о дате начала наступления. Кто? По чьему разрешению? Я до сих пор горю желанием это узнать.)

К этому времени мое терпение лопнуло. Утром в пятницу я покинул подземный Центр 10 с его телексами, телефонами и экранами радаров и отправился на фронт. Когда я приехал в полевой штаб Третьей армии, генерал Васел редактировал текст воодушевляющего обращения, с котором он собирался выступить перед войсками в начальные минуты наступления. Он показал его мне и спросил мое мнение. Я нашел его замечательным, хоть и длинноватым. «Не думаю, что его будут на самом деле слушать, – сказал я. – Когда идет бой и вокруг убивают солдат, речи никого не интересуют». Однако его идея была стоящей. «Я предлагаю установить транзисторные громкоговорители вдоль всей длины фронта, и во время атаки они будут передавать только одну фразу: „Аллах акбар“». «Аллах велик» – боевой клич мусульманских воинов на заре ислама, а в наши дни лозунг тех, кто собирается совершить что-то великое или очень трудное. – «Когда солдаты это услышат, они подхватят клич, и скоро весь фронт в унисон будет кричать „Аллах акбар“. Более сильные повлекут за собой слабых, и у них поднимется боевой дух».

Васел с энтузиазмом воспринял мою идею. Единственной проблемой была нехватка громкоговорителей. Из штаба Васела я позвонил начальнику управления вооруженных сил по связям с общественностью: «Прошу вас доставить транзисторные громкоговорители. Завтра до 10 утра надо доставить 20 штук в Третью армию и 30 штук во Вторую армию». (По десять штук на каждый фронт атаки). Озадаченный, он сказал, что у него такого количества нет. Я велел ему забрать громкоговорители из всех частей, которые не входили во Вторую или Третью армии, и, если их все равно будет недостаточно, купить недостающее количество на ближайшем рынке. Я дал ему два часа, а затем он должен был перезвонить мне в полевой штаб Второй армии.

В третьей армии у Васела все было под контролем. С чувством облегчения я отправился на север в штаб Второй армии. У генерала Мамуна была небольшая проблема с инженерными частями Генштаба, которые прибывали в качестве подкреплений, но быстрый звонок генералу Гамалю Али, начальнику инженерных войск, разрешил ее. Я сказал Мамуну, что он может ожидать привоза громкоговорителей – пока мы разговаривали, начальник управления