А сведения из Турции приходили одно тревожнее другого: на азиатской границе турки собирали большое войско, был объявлен и сбор местного ополчения-редифа. Наконец, в конце июля в Константинополь прибыла отборная египетская дивизия, еще одна была на подходе. Султан обратился к Англии и Франции, прося их добиться отвода русских войск из дунайских княжеств. Англо-французская эскадра по-прежнему стояла на якорях у Дарданелл.

Султан Абдул-Меджид нервно перебирал кипарисовые четки:

– Готов ли ваш флот пойти через проливы, если русские большой силой появятся у Босфора?

Послы закивали утвердительно:

– Мы в беде вас не оставим!

Абдул-Меджид, горестно вздохнув, произнес:

– Не будем торопиться, пусть на Дунае соберется все наше войско, тогда и нападем!

Российскому послу в Англии барону Бруннову было объявлено, что в случае атаки турецких портов русским флотом союзные эскадры сразу же вступят в Черное море.

Именно в это время на Черном море был потерян один из лучших пароходов Новороссийской экспедиции «Еникале». 17 октября этот пароход под началом капитан-лейтенанта Дандри следовал обычным рейсом из Севастополя в Ялту. В 4 часа 45 минут он неожиданно выскочил на каменную гряду у мыса Киркенес. Погода была ясной и тихой. Авария явилась результатом оплошности вахтенного штурмана и безответственности офицеров, призванных его контролировать. После столкновения пароход своим ходом пришел в Алупку и встал носом на мель. Пассажиров на гребных судах свезли на берег, а затем прибывший к месту аварии военный пароход «Грозный» доставил их в Керчь. На помощь же потерпевшему аварию «Еникале» пришел пароходофрегат «Владимир» с такелажниками и водолазами. Всеми работами руководил капитан-лейтенант Бутаков. Носовую пробоину забили снаружи сосновыми клиньями и проконопатили паклей с замазкой. До 29 октября успели заделать люки, выгрузить груз и некоторые части машин, когда в полдень ветер с зыбью развел большое волнение. От ударов волн на пароходе сломались мачты и дымовые трубы, а затем разломило носовую и кормовую оконечности. Пароход «Еникале» погиб. Корнилов, узнав о потери «Еникале», был очень зол.

– Передай Дандри, что пусть теперь не показывается мне на глаза! – в гневе заявил он своему адъютанту Железнову. – Я так рассчитывал пополнить «Еникале» и без того не слишком сильный пароходный отряд!

В октябре нападением на пост Святого Николая на кавказском побережье и на Дунае стрельбой по нашим пароходам началась война, вошедшая в историю как Крымская.

23 октября вице-адмирал Корнилов наконец-то собрал все пароходы. Не выдержав ожидания подготовки эскадры Новосильского, вице-адмирал решил выйти в море с пароходным отрядом, чтобы лично осмотреть турецкие берега. Свой флаг он поднял на пароходофрегате «Владимир».

– Прикажите загрузить на выделенные в поход пароходы антрацит! – велел он командиру Севастопольского порта вице-адмиралу Станюковичу. – Он дает мало дыма, а при рекогносцировке это будет немаловажно!

– Увы, английского антрацита из-за прекращения поставок весьма немного и я могу обеспечить им только один пароход! – ответил Станюкович.

– Тогда грузите антрацит на «Владимир»! – мрачно кивнул Корнилов. – Он пойдет под моим флагом!

После этого, не теряя времени, он вышел в море, имея под началом помимо «Владимира» пароходы «Громоносец», «Одесса» и «Херсонес» – практически все, чем располагал на тот момент Черноморский флот. Курс отряда был проложен на Сулин.

Высокий и худой, болезненный и бледный, он бывал порой излишне нервозен, но подчиненные этот недостаток ему прощали, памятуя о необыкновенной работоспособности начальника штаба флота. Мало кто знал, что на самом деле здоровье Корнилова желало много лучшего, он быстро утомлялся, хотя никогда и не показывал виду. В такие минуты вице-адмирал старался остаться один и хотя бы несколько минут отлежаться на диване, чтобы потом снова кинуться в гущу дел. Вот и сейчас он работал просто на износ, не жалея ни себя, ни других.

Выйдя в море, Корнилов передал на «Херсонес» запечатанный сургучом конверт с инструкцией для эскадры Нахимова. В инструкции Корнилов просил Нахимова при получении первого известия о выходе турецкого флота в море немедленно следовать вдоль азиатского берега к Босфору, чтобы отрезать отступление неприятельскому флоту. Сам же он предполагал с прибывшей из Севастополя эскадрой атаковать турок в лоб. «Если же Вам удастся предупредить Севастопольскую эскадру и застать неприятеля на якоре под его крепостями, то блокировать его до соединения, – заканчивал Корнилов свое послание, – и тогда, с Божьей помощью, может повториться знакомое вам Наваринское сражение!»

«Херсонесу» было велено оставаться при отряде и, только получив приказ начальника штаба флота, идти на поиски эскадры Нахимова.

24 октября утром Корнилов подошел к Сулину. Вскоре недалеко от берега был усмотрен дым.

– Править на сближение! – велел вице-адмирал.

Обнаруженный пароход оказался австрийским купцом, шедшим из Триеста в Сулин. Вызванный на борт «Владимира» капитан был весьма напуган обилием эполет и пушек. Однако несколько рюмок водки «от Бутакова» быстро привели его в чувство, а кошелек с золотом развязал язык. После этого австриец весьма охотно сообщил, что англо-французский флот стоит на якорях в Бейкосе, причем ходят слухи, что часть его пока и вовсе осталась в Галлиполи. Что касается турок, то они так и не покидали Буюк-Дере, хотя там якобы уже собрана особая эскадра для отправки в Батум.

– Известия весьма важные, но, увы, полностью доверять австрийскому капитану мы не можем, а потому вперед! – решил Корнилов. – Курс зюйд-зюйд-вест!

Перестраиваясь по обстоятельствам то в боевой, то в походный порядок, пароходы продолжили свой дерзкий рейд. Сам Корнилов, используя хороший ход «Владимира», отсутствие дыма при антраците и прикрываясь парусами, то и дело подходил вплотную к турецким берегам. Таким образом, им были осмотрены все заливы и рейды вплоть до Босфора.

26 октября пароходы подошли к Босфору. Дул сильный норд-ост, разогнавший крутую волну. Пароходы прилично валяло. Разойдясь в разные стороны, командиры пароходов внимательно осмотрели предпроливные воды. Они были пустынны.

– До пролива тридцать миль! – доложил штурман, определившись по берегу.

– Григорий Иванович! – повернулся вице-адмирал к Бутакову. – Что у нас с барометром!

– Барометр быстро падает! – доложился командир «Владимира». – Да и уголь уже со дна бункеров выгребаем! Так что ничего хорошего нам не светит!

Настало время принятия решения.

– От Сулина до Босфора мы не нашли ни одного турецкого судна, – вслух резюмировал Корнилов, пряча лицо от соленых брызг. – Похоже, что турецкий флот действительно все еще стоит в Буюк-Дере!

Первые известия о намерениях турок были сообщены одним из пароходов, вышедшим за несколько дней до этого из Константинополя. Удалось выяснить, что английская и французская эскадры стоят в Босфоре перед самым выходом в Черное море. Помимо этого торговый капитан сообщил, что в Босфоре собирается и некая эскадра для Батума. Узнав эти важные новости, отряд Корнилова продолжил плавание к югу и 25 октября миновал мыс Калиакра, Варну, Бургас и Сизополь. На следующий день пароходы уже приблизились к выходу в Босфорский пролив. Это было рискованно, но Корнилов любил рисковать.