с моими навыками куда вероятнее, так что нет. Но и просто бросить… как то не по-людски. Рассказать Флитвику? Вариант, вот только он размажет провинившихся по стенке, пусть не буквально, но он точно будет в ярости. Наш декан, в принципе, очень болезненно реагирует на травлю, особенно на нашем факультете. Впрочем, это неудивительно. Как я и говорил, маги — расисты, а Флитвик — полугоблин. Тем более, во время его учёбы в Хогвартсе, эта проблема стояла куда как острее. Так что его реакцию не трудно предугадать. Нет, Флитвику говорить пока не буду, попробую сам, а если не успокоятся… что ж, наш декан куда страшнее, чем хочет казаться.

Мои размышления не заняли и секунды, так что я продолжил говорить:

— Если ты хочешь, я могу показать заклинание, которое может отогнать мозгошмыгов.

— Правда?

— Да.

— Хорошо. Мне, конечно, нравится с ними играть, но у меня осталось не так уж много обуви… В следующий раз возьму побольше.

Дорога до гостиной не заняла много времени. Почти все ученики были там. Доделывали домашнюю работу, развлекались или просто болтали. Я накинул на себя и Луну маскировочные чары и направился в её спальню. Лестница перед входом в спальни девочек была зачарованна, она сканировала ауру, и если вы не родились представительницей прекрасной половины человечества, то в ту же секунду ступеньки исчезнут и лестница превратится в горку, правда, как по мне, защита довольно однобокая, любой ученик может её преодолеть, если хоть немного подумает, но это не моё дело.

Добравшись до спальни Луны и узнав от неё, где её вещи, я начал работу. Хотя, с работой я поторопился, дел было на две минуты. Я просто зачаровал все её вещи. Я сам пользуюсь этим заклинанием, да и в Ордене оно довольно популярно, называется оно — Проклятье Воров. Если кратко, то никто, кроме владельца или без согласия владельца не может прикоснуться к вещам, а если попробует, что ж, ему потребуется много мази от ожогов, или новые руки. Правда, вещи Луны я зачаровал послабее, но боль от солнечных ожогов второй степени, приятной не назовешь. А благодаря эфиру света и огня, заживать раны будут куда дольше.

— Что ж, всё готово. Теперь мозгошмыги не будут тебя донимать, а если продолжат, то скажи об этом профессору Флитвику, он большой эксперт в этой области.

— Спасибо Санни.

— Эмм… Пожалуйста, но, как ты меня назвала?

— Санни.

— И почему же?

— Ты золотой.

— Что ж, с такими аргументами трудно поспорить. До встречи Луна.

После этого нападки на Луну прекратились, хотя я и заметил несколько девочек, с повязками на руках. Правда, моя роль защитника угнетенных на этом не закончилась. В конце той же недели, во время которой произошел инцидент с Луной, ко мне подошли с десяток учеников моего факультета, в основном с первых и вторых курсов, и … попросили о помощи. Оказывается, их доконали близнецы Уизли. А услышав, как я помог Луне, она сама об этом рассказала, пусть и в своей манере, но у нас на факультете не дураки учатся, пришли ко мне за тем же. Оказывается, в этом году Уизли начали «шутить» не только над Гриффиндорцами, но и над всеми остальными факультетами. В основном доставалось младшим курсам, и не столько из-за «коварства» Уизли, сколько из-за не соблюдении банальных мер предосторожности, вроде — не брать в руки незнакомые и непонятные вещи, или не есть то, что предлагают Уизли. Да, их фокусы не наносят какого либо ущерба здоровью, но детям всё равно обидно. Что ж, ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Но делать нечего, и я согласился помочь.

Найти Уизли было просто, они и не прятались. А вот что мне с ними делать… Сдавать учителям бесполезно, им плевать на баллы и отработки. Применить силу? Ммм, нет, это всё-таки дети. Но спустя минуту раздумий я нашёл способ. Под маскировкой, я подошёл к Уизли и усыпил их, а затем проклял, и нет, всё куда безобиднее чем звучит. Я просто прицепил к их ауре магический конструкт, подпитывающийся от естественного магического фона. Он будет проецировать на лбу каждого из близнецов следующую фразу — «Над шуткой должны смеяться все». Фраза будет светится, причём очень ярко, так что её невозможно будет не заметить, и как бонус, ночные похождения близнецов будут изрядно затруднены. В целом — безобидно, но поучительно.

Пока братцы кролики спали, я решил посмотреть, на легендарную Карту Мародеров, и нет, я не затеял всё это ради неё, это всего лишь приятный бонус.

Осмотр карты многое прояснил. Мародеры её не создавали, чары древние, это легко понять по магии в них, а работа тонкая, детишки-недоучки не могли создать нечто подобное, единственные чары, что они создали — пароль, изначально его не было, и карта активировалась просто от подачи в неё магии. Скорее всего, они просто нашли карту, а затем сделали её «своей». В самой карте ничего такого не было. Она подключена напрямую к замку и чарам, что лежат на нём, через них добывается вся информация, а после проецируется на карту. Мне от этого ни горячо, ни холодно. Под маскировкой, чары замка меня не видят, и следовательно на карте я не отображаюсь. Закончив с этим я пошёл в гостиную, дела не ждут.

Весь следующий месяц все разговоры были только о Близнецах, а если точнее, об их «украшениях». Мадам Помфри не смогла им помочь, не её профиль. Остальные преподаватели только разводили руками, нет, саму надпись они удалить могли, но через пару минут она появлялась вновь. Хотя, Флитвик, по-моему, догадался в чём дело. В его арсенале есть заклятия для сканирования ауры, но даже если так, виду он не подал. Близнецы пытались скрыть надпись, нося шапки, банданы и даже замазывая её чем-то, но всё было бесполезно, надпись просто появлялась поверх всего этого. Что ж, будет им урок. Походят они с этим украшением лишь один учебный год, я же, в конце концов, не изверг.

Глава 20

Следующая пара недель прошла спокойно и размеренно. Близнецы притихли, все свои силы тратя на бесполезные попытки избавиться от моего проклятия. Детишки с младших курсов если и подходили ко мне за помощью, то только касающейся уроков или с вопросами о местоположении кабинетов.

Я же эти несколько недель был занят тем, что практиковал новую способность Хрисаора, что я обнаружил во время каникул. Это произошло в конце лета, когда я практиковал