Гурова не было разделения на дом и работу. Для ее мужа работа была образом жизни, его домом, его миром, в котором он чувствовал себя не просто комфортно (несмотря на всю нелепость этого сравнения), а даже покойно и удобно. Она давно привыкла к тому вечно пропадавшему на службе Гурову, которым стал ее любимый Лева за последние двадцать пять лет совместной жизни. Привыкла к тому, что он и дома мысленно постоянно находится на работе: думает о работе, говорит о работе. В этом смысле они с мужем были очень похожи, ведь Мария тоже жила своей работой в театре. Находясь в беспрерывных разъездах по гастролям, ежедневно пребывая в каком-нибудь очередном образе, дома она проводила время, постоянно повторяя старые или разучивая новые роли. Она, так же, как и Гуров, не мыслила для себя другого образа жизни. И было просто удивительно, что они, при всей своей фанатичности к работе, оставались все эти годы не просто вместе, а любили друг друга так же сильно, как любили тридцать лет назад.

Словно прочитав мысли Марии, Лев Иванович сказал:

– Все-то ты видишь и все-то ты обо мне знаешь и наверняка даже догадываешься, что я без тебя скучаю. Ты далеко, а поэтому в пустое наше жилище меня не тянет нисколечко. Что мне там делать без тебя?

– Как что? – рассмеялась жена. – Обдумывать и раскрывать очередное преступление. Чем ты, собственно, всегда и занимаешься – даже когда я рядом.

– Размышлять и раскрывать преступление, когда ты рядом и размышлять и раскрывать преступление, когда ты далеко – это совершенно разные по своей сути вещи, – заметил Лев Иванович. – Когда ты дома, мне как-то спокойней. И думается поэтому легче, и раскрывается быстрее.

– Я тоже по тебе скучаю, – тихо и в тон мужу ответила Мария, а потом добавила уже громче: – Но это даже хорошо. Ты никогда не задумывался, как бы сложилась наша с тобой совместная жизнь, будь у нас с тобой другая работа и другое к ней отношение? Кто знает… – Мария не договорила и торопливо стала прощаться: – Ой, мне нужно бежать на репетицию. За мной уже приехали.

Гуров, будь он хоть немного ревнивей, невольно бы задумался, кто бы это мог заехать за его женой-красавицей, и не ухаживает ли там за ней какой-нибудь местный актеришка, но такие мысли даже априори не могли прийти в голову Льву Ивановичу. Он верил жене так же, как верил самому себе. А уж о себе-то Гуров точно знал, что ему никакая другая женщина, кроме Марии, не была и не будет нужна.

Лев Иванович вышел из машины и немного походил, чтобы размять затекшие ноги. Дождь уже окончательно прекратился, ветер стих, и сумрак сентябрьского утра стал понемногу развеиваться. Если не будет заторов и пробок, то за сорок минут он доедет до Главного управления. Зайдет в кабинет… А там уже будет видно – что он, Гуров, будет делать дальше.

Лев Иванович никогда не загадывал и не планировал больше, чем на час вперед. Он, как никто другой, знал, что жизнь, а тем более такая жизнь, как у него, – штука непредсказуемая, и за час времени может случиться многое. А может и ничего не случиться. Поэтому-то Лев Иванович всегда старался жить только настоящим. Разве что кроме тех случаев, когда без будущего никак нельзя было обойтись в этом самом настоящем. Например, когда нужно было сейчас и теперь обдумать все шаги, которые приведут его, оперуполномоченного уголовного розыска полковника Льва Ивановича Гурова, к раскрытию очередного запутанного преступления и к поимке преступника.

Приближаясь к КПП, через который нужно было проезжать на территорию Главного управления МВД, Гуров обратил внимание на человека в рясе, входившего в дежурку. Вид у священника был встревоженный, волосы и борода всклокочены от быстрой ходьбы и ветра. Гуров, хотя и мельком, глянул на священника, но сразу признал в нем протоиерея, отца Владимира из соседствующего с министерством храма. Въехав на территорию, Лев Иванович не стал проезжать далеко. Заинтересованный ранним визитом священника, да еще и такого уровня, как отец Владимир, Лев Иванович вышел из машины и тоже зашел в здание КПП.

– Мне надо бы с кем-нибудь переговорить насчет тела, которое мы нашли у нас возле храма…

Отец Владимир говорил торопливо, но видно было, что он был тверд в своем намерении не уходить, пока его просьба не будет выполнена. Дежурный по КПП хотел было ответить что-то, но увидев, что к ним подходит Гуров, сказал, указывая протоиерею на него:

– Да вот, с полковником Гуровым и переговорите. Хотя вообще-то надо бы на Петровку позвонить.

– Доброго утра, – поздоровался с отцом Владимиром и дежурным Лев Иванович. – Что-то случилось?

– Да-да, случилось. – Священник пригладил бороду и уже спокойней, не торопясь, пояснил: – Возле контейнеров, которые у нашего храма стоят, в большом черном мешке мы нашли тело. Кажется, женское. Но мы ничего не трогали, – добавил он, – только развязали мешок. А когда увидели, что там, то так и оставили. Посмотрели бы вы, а то ведь народу сейчас любопытного соберется – в храм не протиснешься…

– Хорошо, я все понял, – успокоил Гуров начавшего опять волноваться священника. Он повернулся к дежурному и сказал: – Я сейчас посмотрю, что там за тело, а ты позвони на Петровку. Пускай пришлют к храму Казанской иконы Божией Матери кого-нибудь для оцепления места. Ну и оперативника, естественно. Не помню я, чья это территория…

– Понял, – коротко ответил дежурный и повернулся к телефону.

– Пойдемте, отец Владимир, посмотрим, что вы там нашли, – кивнул священнику Лев Иванович и первый направился к выходу.

– Это не я нашел, а мой сторож и дворник Саня. То есть Александр Вяткин. Он первый сказал, что в мешке мертвое тело. Они с Тахиром, это парень, что мусор вывозит, стали мешок поднимать, чтобы в мусоровоз закинуть, ну Саня… Александр и сказал, что там тело. Он хотя и контуженый, в Чечне когда-то воевал, но что в этом мешке лежит, сразу определил. Мы сначала не поверили. Очень уж диким все это показалось: возле храма – и мешок с телом! Но мешок развязали. Так оно и оказалось, как он говорил. Точно, мертвое тело в нем лежит, – отец Владимир торопливо стал объяснять Гурову ситуацию, при которой был найден труп.

– Мешок на земле, я так понял, лежал? – уточнил Лев Иванович.

– Да, возле контейнеров. Вечером его не было. Утром только появился. Хотя, – вдруг засомневался протоиерей, – надо, опять же, у Сани уточнить.

– Уточним, – бросил на ходу Гуров, и весь оставшийся путь до