– Откуда вы знаете Райса?

– Представляю, как наша дружба ошеломила вас. Высший свет был бы, наверное, рад найти какое-нибудь гнусное объяснение нашим отношениям.

– Вы собираетесь мне что-то рассказать или весь вечер будете делать загадочные намеки и заниматься самобичеванием?

– Извините меня, я совсем забыл о вашем решении выступать в роли моего защитника. – Он уперся локтем в согнутое колено и устремил взор в пламя костра, вызывая в памяти давнее прошлое. – К тому времени когда мне исполнилось четырнадцать, представление о том, что я унаследовал, крепко-накрепко засело у меня в голове. С самого рождения я слышал истории о моих предках, и общество не упускало возможности грубо напомнить мне о них. Как-то мы обсуждали трех ведьм из «Макбета», и мой одноклассник стал насмехаться над моим знаменитым родом. Но это было его ошибкой. На меня что-то нашло, я набросился на него и до крови избил. Не волнуйтесь, Фиби, – усмехнулся Стивен, заметив ее испуг, – я тогда еще не научился владеть собой.

– Он получил по заслугам.

– Неужели вы так кровожадны? – Ее безоговорочная преданность всегда удивляла Стивена. – Тем не менее, – продолжил он, откашлявшись, – меня на две недели отстранили от занятий и отправили домой, а там мне пришлось выслушать от отца нудную длинную лекцию о том, что я должен смириться со своей несчастной судьбой. Как раз в это время неподалеку стоял цыганский табор, и я, желая восстановить справедливость – ведь именно цыгане были причиной всех моих неприятностей, – искал кого-нибудь, кого угодно, чтобы отомстить. Райсу не повезло, и весь мой гнев обрушился на него. Он сидел на берегу озера и бросал в воду камушки. Я не знал, что у него были свои счеты со злыми духами, ведь не так легко быть внебрачным сыном дворянина, который отказывается признавать отцовство. Нечего и говорить, что, сойдясь, мы стали похожи на двух задиристых псов, готовых драться на смерть, и действительно чуть не убили друг друга. Поняв, что победы в этой схватке не будет, мы оба, избитые и окровавленные, в изнеможении бросились на землю. Но все в жизни переменчиво, и вскоре мы стали настоящими друзьями. С годами мы оба научились нести по жизни свой крест. – Слепая покорность, пассивное повиновение судьбе звучали в его словах, и именно с этим боролась Фиби, и именно против этого должен бы восстать и сам Стивен.

– Теперь я поняла, насколько глупо было думать, что, приехав сюда, я смогу защитить вас, – сказала Фиби, водя пальцем по темно-красной нити юбки. – Уверена, вы уже в избытке задали вопросов о проклятии.

– Я задавал вопросы, пока не понял, что не получу ответов, которые искал. Все, что я узнавал, оказывалось чем-то загадочным, но нисколько не менявшим того, что пять женщин связали свою судьбу с родом Бэдриков, и все пятеро умерли. В жизни существуют некоторые вещи, просто не поддающиеся объяснению. – Он переплел пальцы своей руки с пальцами Фиби. – И изменению.

Стивен высказался совершенно ясно, почти в точности повторив то, что говорил ей с их самой первой встречи.

Но как бы ни было глупо с ее стороны, Фиби не хотела соглашаться с ним и, отвернувшись от взгляда его шоколадных глаз, моливших понять его и подчиниться, отдалась захватившему ее ритму цыганской музыки. Музыкальные такты, как барабанная дробь, отдавались в ее теле, вливая в него энергию, и вскоре Фиби уже притопывала ногами и хлопала в ладоши в такт мелодии.

Ариана, поднявшись со своего места, легкими шагами обошла вокруг костра и остановилась перед Фиби в вызывающей позе, упершись кулаками в бедра.

– Сегодня днем ты скакала как цыганка, покажи нам сегодня вечером, можешь ли ты танцевать как цыганка.

У Фиби на мгновение от изумления приоткрылся рот, она не была уверена, что стоит принимать вызов, а это, конечно же, был вызов. Стоя перед Фиби, Ариана раскачивалась под музыку и, вытянув руки над головой, зажимала и разжимала по очереди пальцы, как будто помахивала веером.

Решительно и легко поднявшись с земли, Фиби присоединилась к Ариане, повторяя, движения цыганки; ноги Фиби двигались сами собой, все мысли куда-то уплыли; холодный ночной воздух, тепло от костра и горящий взгляд Стивена ласкали ее тело. В их танец включились еще несколько женщин, и Фиби подумала, что это самое великолепное, самое невероятное из всего, что с ней когда-либо происходило.

Стивен и раньше видел, как танцуют цыганские женщины, и восхищался их гибкостью и нескрываемой чувственностью. Но Фиби затмевала всех женщин плавным движением бедер, грациозность ее танца была ни с чем не сравнима. Она кружила вокруг костра, глубоко уйдя в себя и полуприкрыв глаза; ее волосы, каскад пламенеющих кудрей, светились, как закатное солнце на Карибах. Боже, как он хотел ее, хотел прямо сейчас. Его желание было гораздо сильнее, чем тогда, когда он в первый раз был в постели с девушкой-служанкой, совратившей его; он хотел Фиби сильнее, чем когда-либо хотел Эмили, Луизу или кого-то из своих любовниц. Его пальцы тянулись коснуться ее оголенных плеч, губы жаждали поцеловать полураскрытые губы девушки и прижаться к ее груди, которая дразнила Стивена каждый раз, когда Фиби поднимала и опускала руки. Ему хотелось – нет, он просто не мог без этого – погрузиться в ее тепло и назвать ее своей.

Музыка стала более ритмичной, более дробной; Ариана взяла Фиби за руки, и, вытянув перед собой скрещенные в запястьях руки и подняв лица к небу, они закружились на месте, а их волосы, как черный и золотисто-рыжий флаги, развевались позади них.

Прозвучал последний мощный аккорд, и музыка оборвалась, но пульс, барабанивший в висках у Стивена и отдававшийся во всем теле, продолжал стучать. Не задумываясь о том, что будет дальше, Стивен вскочил, подошел к Фиби, схватил ее за руку и, с облегчением прочтя в ее глазах покорность, повел в сторону от костра. Они оба понимали, что сегодня особенная ночь, когда можно забыть обо всем и обмануть себя.

Снова заиграла музыка, и на этот раз на лесную сцену вышли мужчины с более напористым, мужественным танцем, но Фиби перестала следить за представлением. Когда Стивен, прихватив со ступенек кибитки одеяло, повел ее еще дальше, она, не произнеся ни слова, последовала за ним. Музыка громким эхом все еще звучала в ее теле, и Фиби никогда до этого не чувствовала в себе такой полноты жизни. Это было глупостью и безумием, но она доверила Стивену заботу о себе.

Они нашли небольшую лужайку возле ручья, в котором вода, подобно ее чувствам, неслась по камням неизвестно куда.

Стивен, расстелив одеяло, встал на колени, и Фиби второй раз за этот вечер приняла его приглашение. Она не собиралась идти со Стивеном и не могла поверить, что с готовностью последовала за ним, однако она была здесь наедине с этим мужчиной; встретившись с ним взглядом после окончания танца, она уже ни в чем не могла ему отказать. Они молча изучали друг друга в преддверии того, что может произойти; его губы коснулись ее губ, усы приятно защекотали кожу, и Фиби тихонько застонала от желания.

Не думая о том, что будет через мгновение, окутанная облаком страсти, порожденным волшебной ночью и колдовской музыкой, Фиби дотронулась языком до языка Стивена, и поцелуй вспыхнул, как взорвавшаяся в небе звезда.