– Я получил удовольствие от ваших стихов. Вы что-нибудь опубликовали?

Она покачала головой, и он снова вспомнил, что это была единственная часть тела, которой она могла двигать.

Он пришел сюда сегодня отчасти и потому, что чувствовал необходимость отвлечься хотя бы ненадолго от суматохи в “ГСП энд Л”, но в основном из-за того, что ему очень захотелось увидеться с Карен Слоун. Она была такой же, какой он ее запомнил: блестящие, спадающие на плечи светлые волосы, тонкие черты лица, полные губы и безупречная кожа с молочным оттенком.

С некоторым юмором Ним подумал, уж не влюбляется ли он.

Если так, то это будет означать огромную перемену в его жизни. Во многих случаях он занимался сексом без любви. Но с Карен предстоит любовь без секса.

– Я пишу стихи ради удовольствия, – сказала Карен. – Когда вы пришли, я писала речь.

Он уже заметил электрическую печатную машинку позади нее. В машинку был вставлен частично отпечатанный лист. Другие бумаги были разложены на стоящем рядом столе.

– Речь для кого? И о чем?

– Собирается съезд адвокатов. Группа адвокатов штата работает над докладом о законах, касающихся немощных людей, в большинстве штатов и в других странах. Некоторые законы действуют, а другие нет. Я провела их исследование.

– Вы будете говорить юристам о праве?

– А почему бы и нет? Юристы утонули в теории. Им нужен какой-нибудь практик, который расскажет им, что же в самом деле происходит с этими законами и актами. Вот почему они попросили меня; к тому же я и раньше этим занималась. Я буду говорить главным образом о пара– и тетраплегиках и проясню кое-какие ошибочные концепции.

– Какие ошибочные концепции?

Пока они разговаривали, из соседней комнаты доносились обычные звуки кухни. Когда Ним позвонил утром, Карен пригласила его на обед. И сейчас Джози, сестра-домохозяйка, которую Ним встретил в свой предыдущий приезд, готовила еду.

– Я вам отвечу, – сказала Карен, – но моя правая нога начинает затекать. Не поможете ли мне ее переложить?

Он встал и нерешительно подошел к креслу на колесиках. Правая нога Карен лежала на левой.

– Просто поменяйте их местами. Левую на правую, пожалуйста. – Она сказала это как о само собой разумеющемся, и Ним подался вперед, внезапно ощутив, как стройны и красивы были ее одетые в нейлон ноги. Теплые, при прикосновении они возбуждали.

– Спасибо, – поблагодарила Карен. – У вас нежные руки. И когда он всем своим видом выразил удивление, она добавила:

– Это и есть одна из ошибочных концепций.

– Какая же?

– Что все парализованные люди лишены нормальных чувств. Правда, некоторые уже ничего не могут ощущать, но у постполиотиков вроде меня все осязательные способности могут оставаться невредимыми. Хотя я и не способна двигать ногами и руками, у меня столько же физических ощущений, как и у любого другого. Поэтому-то ноги или руки могут ощущать дискомфорт или “засыпать”, и надо менять их положение, как вы сейчас и проделали.

Он сознался:

– Вы правы. Я, наверное, подсознательно думал именно так, как вы сказали.

– Знаю, – она озорно улыбнулась. – Но я смогла ощутить ваши руки на моих ногах, и если хотите знать, мне это понравилось.

Неожиданная мысль пришла ему в голову, но он отбросил ее.

– Расскажите мне о другой не правильной концепции.

– Она заключается в том, что тетраплегиков не нужно просить рассказывать о себе. Вы удивитесь, как много людей не желают или смущаются иметь с нами контакты, некоторые даже боятся.

– Это часто бывает?

– Постоянно. На прошлой неделе моя сестра Синтия взяла меня в ресторан пообедать. Когда подошел официант и записал заказ Синтии, то, не глядя на меня, он спросил: “А что будет есть она?” И Синтия, честное слово, сказала: “А почему вы не спросите у нее?” Но и тогда, когда я делала заказ, он не смотрел прямо на меня.

Ним помолчал, потом взял руку Карен и подержал ее;

– Мне стыдно за всех нас.

– Не надо. Вы мне заменяете многих других, Нимрод. Отпустив ее руку, он сказал:

– В прошлый раз, когда я был здесь, вы немного рассказали о вашей семье.

– Сегодня этого не потребуется, так как вы увидите их – по крайней мере родителей. Надеюсь, вы не против, если они заскочат сразу после обеда. У матери сегодня выходной, а отец работает в своей слесарной мастерской, недалеко отсюда.

Ее родители, объяснила Карен, были выходцами из австрийских семей, и в середине тридцатых годов, когда над Европой собирались тучи войны, их подростками привезли в США, они встретились в Калифорнии, поженились, у них было двое детей – Синтия и Карен. Фамилия отца была Слоунхаусер, при натурализации ее изменили на английский лад и превратили в Слоун. Карен и Синтия мало знали об их австрийских корнях и воспитывались как обычные американские дети.

– Так, значит. Синтия старше вас?

– На три года старше и еще очень красивая. Я хочу, чтобы вы как-нибудь увиделись с ней.

На кухне стало тихо, и появилась Джози, толкая перед собой сервированную тележку. Напротив Нима она установила маленький раскладной столик, а к креслу Карен прикрепила поднос. На тележке был разложен обед – холодная лососина с салатом и теплый французский хлеб. Джози наполнила два стакана охлажденным мартини “Тино Кардоннай”.

– Я не могу пить вино каждый день, – сказала Карен. – Но сегодня день особенный, потому что вы вернулись.

– Покормить вас или это сделает мистер Нимрод? – спросила ее Джози.

– Нимрод, – спросила Карен, – вы попробуете?

– Да, хотя, если я что-то сделаю не так, вы должны сказать мне.

– На самом деле это несложно. Когда я открываю рот, вы кладете туда еду. Но вам придется работать вдвое быстрее, чем если бы вы ели сами.

Бросив взгляд на Карен и многозначительно улыбнувшись, Джози ушла на кухню.

– Знаете, – сказала вдруг Карен, сделав глоток вина, – а вы ведь очень хороший. Оботрите мне, пожалуйста, губы, Она подняла голову, и он осторожно коснулся ее губ платком. Продолжая кормить Карен, он думал: во всем, что они делали, была какая-то интимная близость, даже чувственность, которую он никогда не испытывал.

К концу обеда он в нескольких словах рассказал о себе – о мальчишеских годах, о семье, работе, женитьбе на Руфи, о Леа и Бенджи.

– Хватит, – наконец сказал он. – Я сюда пришел не для того, чтобы докучать тебе.

Улыбнувшись, Карен покачала головой.

– Я не верю, что ты когда-нибудь смог бы сделать это, Нимрод. Ты – сложный человек, а сложные люди самые интересные. Кроме того, я люблю тебя больше любого другого из всех, кого я встречала за долгое время.