Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Господи, да я знаю! — воскликнул повар. — Я поэтому и звоню! Господину Браницкому нужно теплое питье, а вам обязательно нужно подкрепиться! Вы сегодня не обедали!
Я вздохнула. Никуда не денешься от этой заботы. Незачем и стараться.
— Хорошо, — ответила я покорно. — Пришлите в номер.
— Уже! — ответил Антон одним словом и разъединил связь.
Я положила трубку, вернулась к дивану. Глеб снова вцепился в мою ладонь.
— Кто это? — спросил он, тяжело выдыхая воздух ртом.
Ясно. Начинается насморк. Простуда в чистом виде.
— Это Антон, — ответила я.
— Не может допустить, чтобы гость отеля помер голодным?
— Примерно так, — ответила я, улыбаясь.
В номер постучали.
— Войдите! — сказала я громко. — Не заперто! Дверь открылась, и в комнату вплыл официант с огромным подносом в руках.
— Вот, — сказал он. — Теплое питье для господина Браницкого: настойка боярышника с шиповником. Антон говорит, что это очень хорошее средство при простуде. А вот ваш ужин.
Приговаривая все это, он ловко расставил тарелки и чашки на столе. Присоединил к сервировке большой полуторалитровый термос. Выпрямился и застыл, ожидая указаний.
— Спасибо, дальше мы сами, — сказала я. — Заберете посуду утром, хорошо?
Официант наклонил голову и бесшумно удалился. Я заперла замок, подошла к столу и налила из термоса в чашку ароматную жидкость, исходящую паром. Втянула в себя вкусный запах, сказала:
— Знаешь, пахнет очень приятно. Давай-ка выпьем.
Я помогла ему поудобнее сесть, поднесла к его губам чашку. Глеб начал пить: сначала неохотно, потом все с большим и большим удовольствием.
— Знаешь, вкусно, — поделился он, вытирая рот ладонью.
— Вот видишь! А ты капризничал! Еще?
Глеб молча покачал головой. Я не стала настаивать. Вернула чашку на стол, а сама уселась рядом на диван. Глеб мгновенно заграбастал мою ладонь.
— Ты такая уютная, — сказал он, улыбаясь.
Я засмеялась.
— Чего смеешься?
— Знаешь, такого комплимента я пока не слышала, — призналась я.
— Это хорошо, — сказал Глеб серьезно.
— Почему? — удивилась я.
— Это значит, что ты еще ни за одним мужчиной не ухаживала так, как за мной.
Я задумчиво покачала головой. Пожалуй, не ухаживала. Деньги одалживала, это было. На работу пристраивала. Помогала писать курсовые, дипломные и так далее… Но так никогда не ухаживала. Это правда.
— Катька, выходи за меня замуж, — предложил Глеб.
Я молча постучала кулаком по голове и велела:
— Доставай градусник.
— Ах, да! — спохватился Глеб. — Совсем забыл.
Достал термометр, не глядя, протянул его мне. Я наклонила длинный стеклянный карандаш к свету, неярко сверкнула серебряная ртутная молния…
— Ну вот, — сказала я. — У тебя горячечный бред, как и следовало ожидать. Тридцать семь и восемь.
— Всего-то? — удивился Глеб. — Фигня!
Снова зазвонил телефон. Наверное, Антон желает узнать, понравился ли мне ужин.
Я подошла к аппарату, сняла трубку, спросила железным тоном:
— В чем дело?!
— Катя, доктор прибыл, — отчиталась Светлана. — Ему можно подняться?
— А… ну да… конечно, — забормотала я, разом меняя тон. — Конечно, конечно! Мы ждем!
— Надеюсь, господину Браницкому не стало хуже?
— Я тоже на это надеюсь, — ответила я. — Вот сейчас доктор поднимется и разберется. Извините, Светлана, стучат.
Судя по всему, весь отель уже в курсе наших с Глебом отношений. Иначе зачем бы Светлане звонить в номер и предупреждать о прибытии доктора? Ясное дело, чтобы не поставить нас в неловкое положение!
Я тихонько хихикнула, поправила прическу и пошла к двери. Отворила ее и пригласила:
— Прошу вас, доктор, входите. Больной ждет.
Через полчаса доктор удалился, оставив на столе нужные лекарства. У Глеба оказалась ангина, а не грипп, чего я втайне опасалась.
— В ближайшее время никаких купаний! — строго запретил доктор, приятный дяденька в круглых очках. — Никаких, категорически!
— Я прослежу, — пообещала я.
— Ночью больной пропотеет. Нужно будет сменить постельное белье и хорошенько проветрить помещение. Можно ополоснуться и переодеться в чистое белье. Только ополаскиваться в хорошо прогретой ванне, теплой водой и не больше двух минут. А комнату проветривать в отсутствие больного.
— Переведу его в мой номер, — пообещала я.
Доктор удивленно задрал брови:
— В ваш номер? Я думал, вы супруги…
Я покраснела, а Глеб подтвердил с дивана:
— Супруги. Будущие.
Доктор ласково улыбнулся:
— Поздравляю! У вас будет заботливая жена! — После чего удалился, отказавшись от денег. Насколько я понимаю, визит нам поставят в счет.
Я уселась в кресло возле дивана и велела Глебу:
— Спи! Доктор велел тебе хорошенько выспаться!
— Почитай мне, — попросил Глеб, как ребенок.
Я извлекла из нижнего отделения стола какой-то детектив, раскрыла книжку и приступила к чтению. Неторопливо текущая речь убаюкивала незаметно, как колыбельная. Глеб закрыл глаза, его дыхание выровнялось, стало беззвучным. Прекрасно, — подумала я. — Теперь можно немножко отдохнуть. Я откинула голову на удобное изголовье кресла и незаметно заснула.
Когда я открыла глаза, за окном царила непроглядная ночь. Негромко тикали часы на столике, комнату заливал неяркий свет торшера. Я сидела в кресле, у моих ног валялась книжка, раскрытая на середине. Глеб спал. Его лицо во сне выглядело юным и бесхитростным. Плед сбился и запутался у него в ногах.
Я встала с кресла, бесшумно подошла к дивану. Осторожно натянула плед на плечи Глеба, отметив, что он начинает потеть, как и обещал врач. Значит, к утру температура спадет. Я постояла еще минуту, разглядывая изменившееся лицо Глеба. Потом на цыпочках отошла к окну, забралась с ногами на широкий подоконник, обхватила руками колени и стала смотреть во двор.
Короткий сон освежил мою взбаламученную голову, привел в порядок мысли, успокоил душу. И я, наконец, смогла трезво поразмыслить над создавшимся положением. Итак, что мы имеем?
Кто-то напал на Макарова, выходящего из отеля. К кому он приходил? Думаю, вопрос излишний. Он приходил к господину Палянскому. Зачем? И это понятно. Приносил ему украшение на продажу. Только почему-то это украшение оказалось подделкой. Неужели мы с Глебом ошибались и «Солнце ночи» из тайника стащил не Макаров, а Альберт Синицкий? Так, давайте по порядку, господа. Дойдем и до этого пункта. Выходит, Макаров, по своей старой привычке к аферам, не удержался и захотел нагреть руки на режиссере Палянском.