— Вы ее видели?

Устремив взор в белеющие тени парка, Кроуфорд не отвечал. Альдо с удивлением вглядывался в его профиль. Большой орлиный нос, поджатые губы и неподвижные глаза под тяжелыми веками делали его похожим на хищную птицу. Застыв, он вглядывался теперь в небо и словно видел нечто, доступное только ему одному.

— Так вы видели ее? — мягко, но настойчиво повторил Морозини.

— Да… два раза! Впервые три года назад, на лестнице Трианона. Она была в том чудесном голубом с легкой прозеленью платье, которое обессмертила мадам Виже-Лебрен[73]. А потом на ступеньках ее маленького театра, в наше время совсем заброшенного. Королева была одета в костюм пастушки, который так забавлял ее когда-то, но указывала на само здание и на Деревушку. Надо признать, они нуждаются в самой серьезной реконструкции. Мария-Антуанетта плакала… После этой встречи я выступил с предложением провести выставку. Мне хотелось привлечь внимание к печальному состоянию очаровательного уголка, который она так любила! Это было довольно легко сделать: я богат, у меня большие связи.

Альдо в своей жизни наблюдал столько сверхъестественных явлений, что не усомнился в подлинности признания шотландца.

— И вы вполне преуспели! Жаль, что неизвестный убийца пытается разрушить то, что удалось сделать вам и членам комитета! Все-таки странно, что он нападает только на потомков — возможно, предполагаемых — тех людей, которые сыграли зловещую роль в судьбе Марии-Антуанетты. Не скрою от вас: я был готов к самым дурным сюрпризам во время сегодняшнего вечера.

— А я нет! Согласно логике убийцы панику вызывать не следовало. А вот нам совершенно необходимы собранные сегодня деньги.

— А зачем же он совершил все эти преступления с момента открытия выставки? Он ведь мог все испортить?

— Но он же ничего не испортил… наоборот. Для нас эти преступления стали, если можно так сказать, лучшей рекламой… и королева ничем не выразила своего недовольства. Для меня это доказательство того, что жертвы… на самом деле действительно являются потомками мерзавцев, причинивших ей столько зла!

— Вы не находите, что это несколько легкомысленное суждение?

На этот раз Кроуфорд выпрямился, чтобы посмотреть в лицо своему собеседнику, но ему пришлось ухватиться за балюстраду, чтобы сохранить равновесие, и Альдо понял, как много тот выпил, хотя речь его оставалась правильной.

— Вы меня удивляете! Вы происходите от славных предков и, конечно же, соединяете их черты в своей личности. Возможно ли это отрицать?

— Я бы согласился с вами, но…

— Нет. Вы знаете, что я прав. Я унаследовал страсть моего предка Квентина, который безмолвно обожал королеву — тем сильнее, что она ничего об этом не знала, — и истратил целое состояние, чтобы спасти ее от трагической участи. Именно на его средства был организован побег в Монмеди. К несчастью, Ферзен пользовался абсолютным доверием королевы, и реализация плана была поручена ему. Этот идиот провалил блестящий замысел… что и привело к катастрофе.

— Идиот? Разве Ферзен и ваш предок не были друзьями?

— Как можно быть другом человека, который спит с вашей женой? Швед пылал страстью к королеве, что не помешало ему стать любовником Леоноры, жены Квентина…

— Леоноры?

Кроуфорд засмеялся, но смех его больше походил на скрежет.

— Да, она носила то же имя, что и моя жена, и была итальянкой, как и она. Странно, не правда ли, что сто пятьдесят лет спустя образуется такая же пара? Когда мы познакомились в Индии, я взял ее в жены из-за сходства имен. Первая Леонора тоже появилась из Индии. Побывав любовницей герцога Вюртембергского, императора Иосифа II и одного французского дипломата, она последовала туда за ирландцем Салливаном, который на ней женился. Первый Квентин создал свое огромное состояние в Ост-Индской компании. Приехав в Индию, он познакомился с ней и перед возвращением в Англию похитил ее. А в брак они вступили позже!

— И… леди Леонора стала вашей женой только по этой причине?

— Вспомните, какой она была на сегодняшнем вечере, — и вы получите ответ на свой вопрос!

Действительно, Леонора была очень красива в белом платье в стиле «ампир». Благодаря простому крою возрастала ценность алмазного колье с длинными подвесками, которые словно бы притягивали свет, отбрасывая голубоватые молнии бликов.

— Понимаю… кстати, мне показалось знакомым ее ожерелье. Не принадлежало ли это украшение Марии-Антуанетте?

— Вы совершенно правы. Оно входило в число драгоценностей матери Людовика XVI, Марии-Жозефины Саксонской. Людовик XV подарил их жене дофина. И вы, конечно, хотите спросить, почему ожерелье не выставлено вместе с другими украшениями королевы? Леонора не может с ним расстаться. Она считает его своим талисманом и целыми часами разглядывает, играет им, даже гладит…

— Потому что разделяет ваше преклонение перед королевой?

— Вовсе нет, но она восхищается вкусом Марии-Антуанетты. Драгоценности королевы приводят ее в экстаз. Это тоже черта сходства с первой Леонорой. Утверждают, будто эта женщина была душой и телом предана Марии-Антуанетте еще в бытность свою миссис Салливан. Но это ложь. Ее любовником стал Аксель Ферзен, и она его обожала. Выводы делайте сами!

— Она никак не способствовала тому, чтобы побег провалился?

— По чести говоря, об этом ничего не известно. Но это было слишком опасно: если бы она это сделала и об этом узнал мой предок, он мог бы убить ее.

С другой стороны, если бы план осуществился, она бы никогда не увидела Ферзена, который должен был отправиться к королеве. Значит…

— Оставим эти тени прошлому. У вас имеются другие драгоценности того же происхождения?

— Нет, это единственное украшение Марии-Антуанетты, но множество других вещиц — шкатулочки для мушек, табакерки, коробочки для драже, флакончики, веера и прочее — перешло ко мне из Версаля, Тюильри, даже из Тампля и Консьержери[74]. Ими я особенно дорожу. И хотел бы показать их вам. Как насчет того, чтобы в один из ближайших вечеров поужинать со мной и еще несколькими друзьями? Для меня это было бы истинным удовольствием…

— Для меня также, не сомневайтесь.

— В таком случае мы назначим дату вместе с моей женой. А сейчас позвольте пожелать вам спокойной ночи. Мне пора возвращаться домой.

Обменявшись рукопожатием, мужчины расстались, и Альдо подошел к Адальберу, который сидел на диване с леди Элси Мендл и дружески беседовал с ней. Она заливалась смехом.

— Вы знаете, что у меня, по словам нашего друга, множество общих черт с Нефертари, супругой великого Рамзеса II. Положительно, он меня почти убедил в этом!

Взглянув на ее лицо в ореоле серебристых волос, Альдо улыбнулся.

— Вы должны ему верить, он редко ошибается, когда речь идет о Древнем Египте, и если бы вы согласились надеть тяжелый парик из черной шерсти…