говорю, что очень долго тебя ждал. С того момента как встретил тебя в больнице, у меня больше никого не было все эти годы. Ты единственная для меня во всех смыслах, – прорычал он, и я почувствовала, как его желание уже готово к использованию.

– Ты серьезно? – усмехнулась я. Не представляю, как такой мужчина может быть монахом столько лет.

– Смеешься, – усмехнулся он, – а я вот намерен наверстать все те ночи, что провел один. Так что моя хорошая, ближайшие несколько лет из спальни я тебя точно не выпущу, – мечтательно сказ он, а потом хитро взглянул на меня.

– Что ты задумал?

– Думаю, моё терпение должно быть вознаграждено, так что займусь тобой и днем. – Директор резко уложил меня на шезлонг, а сам навис надо мной.

– Ты же не против? – его горячие руки заскользили по ногам всё выше. Сжали ягодицы. – Такая сладкая и желанная. Ты только моя, – и накрыл губы в страстном поцелуе.

Я с удовольствием отдавалась ему, ведь наши желания совпадали. Моё тело откликалось на умелые ласки, и низ живота уже начинал пылать, кожа становилась чувствительной. Я выгнулась, прижимаясь к нему сильнее. Грудь уже стала ныть и требовала, чтобы к ней прикоснулись. Схватила директора за волосы и потянула его ниже, довольно жмурясь от поцелуев, что перешли на шею и ключицу.

– Раздвинь ножки родная, – прохрипел он, а я с радостью повиновалась.

– Умница, – довольно сказал он, умещаясь между ними.

Такими темпами я скоро на шпагат сяду. Пожалуй, пора заняться гимнастикой и не только. С его планами на наше будущее, нужно становиться выносливее.

Купальник давно с меня слетел и теперь валялся, где-то с плавками директора. Мою грудь жадно терзали его губы. Лежать вот так сплетя тела было в новинку, и я боялась, что нас могу увидеть, поэтому стеснялась и сжималась. И Мартин это заметил.

– Что не так, родная? Вчера ты была более раскована, – сказал он приподнимаясь на руках, но не отстраняясь от моего тела.

– А вдруг нас увидят? – прошептала я.

– Я всех отослал, и тут никто не появится, пока я не позову, расслабься.

И я расслабилась. Отдавала всю себя без остатка и с радостью брала всё, что мне давал Мартин. Свою любовь, нежность, желание. Всё это бушевало в нас и жаждало соединиться. Желание немного отпускало, когда мы уставшие валились на простыни и пытались отдышаться, после очередного марафона.

За эту неделю я получила столько любви и нежности, что они с лихвой покрыли все прошедшие годы одиночества. Мартин стоил того, чтобы его ждать. Влюбленность уступила место воспылавшей любви. Я действительно полюбила. И не потому что он почти не выпускал меня из постели, а из-за его отношения ко мне и его поступков.

Я видела нежность, что плескалась в его глазах, когда он смотрел на меня. Он часто рассказывал о будущем, и в рассказах всегда была я. Мне обещали показать мир, показать всё то, о чем я только могла мечтать.

Также директор продолжал отвечать на мои вопросы, которых было немало. И всё равно что-то оставалось в тайне. Мне кажется, если бы я задала правильный вопрос, он бы ответил, но я всё не могла понять, что упускаю, а он не спешил рассказывать, словно чего-то боялся.

– Со временем ты всё узнаешь, – повторял он, и какая-то грусть мелькала в глазах.

Он рассказал, что таких как я немало, и мы все проходим изменение в определенный срок. Когда я спросила, не стыдно ли ему иметь в качестве пары полукровку, он лишь усмехнулся.

Оказывается, его мать как я. Он плод любви истинного и полукровки, и ничуть не стыдился этого. А еще Мартин сказал, что очень силен несмотря на происхождение, так что мне нечего бояться.

Вопрос о моем даре его тоже интересовал. Мать у него владела электричеством, и у них дома всё время перегорали лампочки или сгорала техника, когда она злилась. Но это ни в коме случае не печалило её: отец запасся лампочками и купил несколько компаний по производству техники, так что, если что-то и ломалось, это быстро меняли.

Мой же дар привел его в восхищение. Я с легкостью управляла металлическими предметами и устроила ему показательное шоу из вилок и ножей, летающих над столом. Мартин тогда ещё пошутил, что, если я буду не в духе, мы будем есть пластиковыми приборами.

Прошла неделя, а мы так и не выбрались больше в город. А ведь отпуск подходил к концу. Нет, мне нравилось, что происходит между нами, и даже очень, но мне нужен был перерыв. Тело с непривычки уже начинало ныть. Желание Мартина было не утоляемым, как мне казалось. Впрочем, не удивительно после стольких лет воздержания.

– Ну, пожалуйста, давай съездим в город! – просила я, сидя у него на коленях в спальне.

– Тебе плохо тут? – усмехнулся он, обнимая меня и целуя шею.

– Всё просто превосходно, но я хочу погулять по городу. Когда мне ещё выпадет такой шанс? – ну не признаваться же мне, что я с трудом хожу, а его напор начинает меня пугать.

– Хорошо, давай съездим. Мне как раз надо встретиться с другом, – спокойно сказал он, доставая телефон.

Что, вот так просто?

– Что ты делаешь?

– Заказываю вертолет, зачем ждать? Давай, беги одевайся, – целуя сказал он.

Ну вот что за чудесный мужчина!

Быстро соскочив с колен, побежала в гардеробную. У меня как раз осталось ещё несколько платьев, которые я так и не надела, зато уже успела потерять пять купальников. Катрин будто знала, что они станут расходным материалом, и положила их предостаточно, впрочем, как и нижнего белья. Три шёлковых сорочки пришлось выкинуть, так как всё что от них осталось не починить. Про трусики я молчу. У Мартина словно идея фикс – рвать всё, что есть на мне. Словно я подарок, который надо распаковывать, не щадя обертку. Что за манера? Боюсь представить, что он будет творить, когда мы выйдем на работу.

Кстати поработать мне дали, и вышло даже очень плодотворно, отдых сказался. За эту неделю я сделала столько, сколько не успевала сделать в офисе. А руководить на расстоянии оказалось не так и сложно, когда знаешь, чего хочешь.

Переоделась в легкое белое платье на тоненьких бретельках. Длина, как и заказывали по колено, будь оно короче, директор бы не одобрил. Легкая шифоновая юбка радовала глаз. И яркий акцент на атласном голубом поясе, который делал мою талию ещё тоньше. Больше всего в этом платье мне нравилось декольте. Ткань провисала складками,