Загбой оказался прав. Сегодня ночью или вчера вечером вверх на голец прошла семья маралов: четыре коровы и бык, подгоняющий завоёванных в бою самок впереди себя. Своеобразные гаремы из нескольких животных могут быть созданы только крупным, сильным и здоровым самцом, способным победить в схватке более слабых соперников. А то, что марал был таким, доказывали его крупные следы, накладывающиеся на более мелкие копыта маралух. Несмотря на крутой подъём, подгоняя самок, бык успевал копытить землю, бить рогами по стволам деревьев и в одном месте даже покрыл одну из своих «жён».

Всё это охотник «читал» мимоходом, как бы между делом, потому что этому способствовала природная смекалка. Вот уже целый час он идёт пешком и ведёт оленя в поводу. Крутые взлобки, увалы доставляли учагу определённые трудности. Загбой, жалея верховика, освободил его спину от своего веса.

Осторожно, внимательно и даже бережно он изучает каждый метр пути. По тому, как широко и щедро открывает и доверяет природа свои двери, Загбой понял, что в этих местах он найдёт себе сытое пристанище хотя бы до весны. Приятные думы, ожидание богатого промыслового сезона заполонили сознание охотника полностью. На какой-то миг погрузившись в свои мечты, он не заметил, как тропа резко перевалилась на плоскотину и растворилась в зоне альпийских лугов.

Маралье царство! Огромные подбелочные поляны, разделяющиеся невысокими кедровыми колками. Широкая, пологая граница между высокоствольной тайгой и каменистыми гольцами. Обилие питательных высокогорных трав, переплетения стлаников и рододендронов, мелкие ручьи и озёра с прозрачной, чистейшей водой. Вольный ветер. Высота, бесконечная, едва видимая граница горизонта. Ширь, простор, низкие, летящие над самой головой облака. Дурманящий воздух, радужные краски благоухающей осени, резкий контраст уходящего лета и подступающей зимы. Вот где расположилась вотчина свободолюбивого, вольного, быстроногого оленя.

Следы маральей семьи свернули влево, в шумный недалёкий ключ. Может быть, ревнивый бык, не желая дарить своих «жён» возможному сопернику, повёл их за недалёкий отрог, в ломняки, где в спокойной обстановке без посторонних глаз он подарит им любовные чары. Или он желает зачатия будущей жизни на вольных просторах? Пока что Загбою этого не понять. Да и зачем ему торопить след оленей? Его лабаз полон мяса двух сохатых, и ни к чему губить чью-то жизнь ради собственной забавы. Настоящий охотник должен добывать зверя только в случае необходимости. Так гласит закон тайги.

Загбой свернул направо, к небольшой скалистой гряде на краю крутой горы, которую он только что вывершил по тропе. Через двадцать минут он уже созерцал открывшиеся просторы острым взором поднебесного беркута. Наконец-то увидел долину с высоты птичьего полёта. Увидел и восхитился красоте дикого края, в котором ему предстояло прожить какое-то время.

Прямо под ним, далеко внизу лежало глубокое, бесконечно длинное, широкое ущелье, начинавшееся где-то далеко в гольцах на юго-востоке. Невидимый конец терялся в более низких горах на северо-западе. Двухкилометровая пойма, ограниченная остроконечными гольцами густо заросла зелёным ковром сибирского кедра. Кое-где в бархате естественного насаждения врезались более светлые тона лиственных деревьев: берёзы, тополя и осины. По всей длине долины блестела, извиваясь, неширокая, но быстрая река. Под ногами охотника, отражая в себе голубое небо, блестели спокойные глаза земли – три больших, продолговатых озера.

На первом из них, самом верхнем, рвался сизый дымок костра. Там было стойбище, на котором Ченка в эти минуты сшивала шкуры для чума. Охотник недолго задержал на нём свой взгляд, быстро запечатлел все изгибы, лиманы, расположение двух небольших островов и наиболее тёмные, самые глубокие места. Более всего его занимали два других озера, о существовании которых он не знал и видел впервые.

Они находились несколько ниже по течению, были связаны друг с другом рекой-протокой и разделялись короткими, стометровыми перешейками. Второе озеро было меньше первого в два раза – около пятисот метров – и имело форму дождевой капли. А вот третье заслуживало должного внимания и восхищения! Оно было огромным, может быть, около двух километров шириной и пяти или даже более длиной. Овальная форма как бы раздвигала берегами крутые гольцы, продолжала бесконечную долину бирюзовой гладью и оканчивалась едва видимой границей тайги у самого горизонта. Загбой искренне пожалел, что несколько дней назад караван вышел не на нижнее, а на верхнее озеро. Перенести чум недолго, и это успокаивало его. Возможно, Дмитрий уже знал о нем, потому что ушёл вниз по течению реки и должен был выйти на третье озеро через некоторое время после того, как покинул стойбище. Об этом он узнает позже, когда русский вернётся назад.

Налюбовавшись панорамой долины, Загбой посмотрел вокруг. Повсюду, куда бы он ни направил свой взор, были горы. Тупые и острые гольцы. Продолговатые, округлые белки. Низкие, поросшие чахлой тайгой горы и белые от первого снега вершины. Постепенно возвышаясь с запада, они нагромождались друг на друга, теснились, сталкивались и уже к востоку оканчивались сплошным хребтом с частыми пиками и отвесными скалами. Там властвовала зима. Белое покрывало полностью застелило мёртвые камни пуховой периной. И только лишь вековые ледники длинными языками врезались далеко вниз, в чёрную тайгу, где ещё теплилась жизнь пёстрой осени.

Загбой стоял на скалистом уступе долго. Тщательно старался запечатлеть незнакомые места, чтобы потом, во время своих будущих переходов, без труда ориентироваться в разреженных дебрях этого, без всякого сомнения, сурового края. Этой горной тайги, где, возможно, нет людей и дикое зверьё ведёт свой обычный образ жизни.

Но насчёт людей охотник ошибся. Оказалось места были обжиты. Об этом говорила изба, что стояла на другом конце верхнего озера, старые следы на берегу и (!) вон тот, далёкий дым, что клубился вверху по реке. Этот мутный, едва различимый на фоне тайги след от костра он заметил давно, сразу же, как только поднялся на скалистый отрог. Какое-то время думал, что это обрывки утреннего тумана. Временами он практически исчезал, но затем через какое-то время появлялся вновь. Теперь уже у него не оставалось никаких сомнений, что лёгкое голубое облачко – творение рук человека.

От озера, где сейчас находилась Ченка, до костра было не менее пяти километров. И горел он не на реке, что впадала в озеро, а на небольшом притоке, разрезающем глубоким логом большой, противоположный этой стороне голец. Кто развёл костёр в такое время, оставалось загадкой. Может быть, охотники, рыбаки или какая-то кочевая семья, странствующая по этим диким местам в поисках призрачного счастья. Загбой был очень рад этому костру, так как желал встречи с людьми. Всё лето, практически с самой весны, он ещё ни разу не видел никого, кроме Дмитрия и Ченки. Не потому что на пути каравана не встречались следы, выдававшие присутствие представителей высшего разума. Люди были. Тунгусы, русские. Охотник определял это по всевозможным следам жизнедеятельности. Но так получалось, что с настойчивого требования Дмитрия кочевник умело обходил стороной все поселения и стойбища, встречавшиеся на их дороге.

По прямой до костра было несколько километров. Чтобы добраться до него, можно было использовать два пути. Первый – тот, по которому он только что прошёл: вновь спуститься по тропе к озеру и только потом подняться вверх по реке. Второй – пройти по хребту и спуститься вниз в долину как раз напротив костра. Недолго поколебавшись, Загбой избрал последний вариант. За время и расстояние, что он ещё проведёт под белками, надеялся познакомиться с окружающей обстановкой ещё ближе. Таким образом, охотник убивал двух зайцев.