В салоне красоты царили тишь и гладь. Маруся сначала обрадовалась, увидев босса, а потом пришла в ужас от его внешнего вида.

– Как дела, Мария? – спросил Бони-босс.

– Сейчас уже все нормально, – с гордостью ответила девушка. – Ангелина помогла мне, мы перенесли встречи с важными клиентами на неделю. А с остальными девочки легко справляются. Все идет своим чередом.

– Значит, я беру недельный отпуск и привожу себя в порядок.

Бони зашел к себе в кабинет взять препараты, необходимые для «возвращения» своего лица.

Я позвонила Софье Петровне.

– Гелечка, у нас здесь такое твориться! У меня ни одной свободной минутки. К нам переезжают Лариса Петровна, ее мама и Павлик. Нужно готовить им комнаты. Они теперь всегда будут жить с нами.

– А как Прохор Степанович?

– Счастлив – это не то слово, он как будто заново родился. Ни на минуту не отходит от Павлика. Если так пойдет дальше, он его сильно избалует.

– Я хотела узнать о Ване.

– Ваня пришел в себя, говорят, что кризис миновал, теперь он должен пойти на поправку, но к нему никого не пускают. Дня через два, думаю, можно будет навестить.

Следующий разговор был не такой приятный. Мама долго плакала, не хотела расставаться с Матвеем. Она настроилась на то, что он поживет с ней до конца лета, и теперь оторвать его от себя было для нее очень болезненно. Пришлось пообещать оставить сынишку еще на неделю, там, мол, видно будет. Несмотря на наличие дорогой машины, денег у меня по-прежнему не было, нужно было искать работу. Мама успокоилась, а я озадачилась.

Вышел Бони из своего кабинета. Его синяк был почти не заметен, но только на приличном расстоянии. Неожиданно в салон буквально ворвалась дама, вернее, девушка. Увидев меня, она подбежала и начала трясти мои руки.

– Как я рада вас видеть! Увидела машину и подумала, что вы, наверное, здесь. А где Ваня? – спросила она, озираясь.

– Вани нет со мной, – ответила я ей с удивлением. – А мы разве знакомы?

– Вы не узнаете меня? – спросила она радостно.

– Простите, не могу вспомнить.

– Неудивительно, я сама себя теперь не узнаю. Я Надя.

«Какая еще Надя», – подумала я. И тут вспомнила высокую крашеную блондинку, с необъятными телесами. Эта девушка, высокая, довольно стройная, с большой красивой грудью, тонкой талией, не имела с той особой ничего общего. Ее лицо с высокими скулами, маленьким носиком, губками бантиком и большими фиалковыми глазами оттеняли ровно подстриженные темно-пепельные волосы, что делало ее необыкновенно привлекательной. Куда-то исчезли двойной подбородок и половина веса прежней Надюхи, и самое главное, она больше не кричала, как раньше, а говорила спокойно, даже тихо. Потрясающе, как люди могут меняться. Я взглянула на Бони. Он кивнул и одними губами сказал: «Вот видишь?» Да, посмотреть было на что. Бони, кажется, говорил мне о тех метаморфозах, которые с ней происходят, но чтобы измениться до такой степени! Кажется, еще Бони говорил, что Надя влюблена в Ванечку. Да, любовь и талант Бони действительно творят чудеса.

– Простите меня, а где Ваня? – снова спросила девушка и покраснела.

– Ваня сейчас в больнице, в тяжелом состоянии, он ранен.

Увидев, как Надя переменилась в лице, я быстро добавила:

– Только что мне сообщили, что его жизнь вне опасности. Скоро его можно будет навещать.

– Умоляю, скажите, где он лежит.

Надя сделала попытку упасть на колени.

С трудом удержав ее на ногах, я подвела ее к креслу и усадила:

– Успокойтесь, это не секрет, сейчас я вам все запишу.

Расставшись с Надей, мы поехали распивать шампанское, потому что дел на сегодня уже не было.

Как оказалось позже, сегодняшний день был переполнен сюрпризами. Когда мы мирно сидели у меня дома, пили шампанское, ели конфеты и хохотали над любым пустяком, в комнату вошел мой муж Данила. Мы не слышали, как открылась входная дверь, поэтому буквально остолбенели.

– Веселимся? – спросил он.

– Угу, – промычала я.

– Что это за тип? – спросил он, указывая на Бони. Голос его был полон злости.

– Думаю, ты теперь не имеешь права задавать подобные вопросы. Возьми то, за чем пришел, и всего тебе хорошего.

Данила рассвирепел. Вот до чего довела его распутная жизнь вне дома, раньше он обладал большой выдержкой, при любых обстоятельствах оставался невозмутимым.

Не известно, чем бы закончилась наша перепалка. После того что мне пришлось пережить по его милости, я была настрое– на агрессивно. Но тут в разговор вмешался Бони:

– Я ваш сосед из квартиры напротив, думаю, нам нужно поговорить.

– Что-то не припомню соседа из квартиры напротив. Там живет девушка.

– Теперь там живу я. Мне нужно вам многое объяснить. Предлагаю пойти ко мне. Вы согласны?

Данила кивнул, от злости он, кажется, даже говорить не мог. Бони поднялся, и они вышли. Надеюсь, у них не дойдет до рукоприкладства, у Бони на лице и так нет живого места.

Прошел почти час. Я убрала со стола и ждала, чем завершиться их разговор.

Когда мой, пока еще, муж вернулся, он был полон раскаяния.

– Прости меня, милая, я был не прав с самого начала.

Как это ни пошло, но я не смогла не опуститься до выяснения отношений, и спросила:

– Что тебя привело в наше скромное жилище? Забыл что-то?

– Я вернулся навсегда, – сказал он ра– достно.

– Подумать только, какое счастье нам привалило! Что, тебе негде жить?

– Гелечка, я понимаю твое негодование, но прошу выслушать меня. У меня были очень серьезные основания, чтобы уйти, сейчас я все объясню.

– Сделай милость, хоть сейчас объясни, а то я уже больше месяца теряюсь в догадках, куда тебя занесло.

– Думаю, ты помнишь, что я ушел накануне твоего дня рождения.

– Еще бы! По твоей милости я уничтожила все запасы спиртного, приготовленные для этого дня. И если бы не одна история, я сейчас лечилась бы от алкоголизма. Подло с твоей стороны уйти, не отпраздновав мой день рождения. Неделю потерпеть не мог, так приспичило?

– Да, именно так! Но не в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Я был вынужден уйти, чтобы спасти вас и себя самого.

– Объясни, что это значит.

– Ты не заметила, что я забрал все наши сбережения на квартиру?

– Еще бы не заметить! Я осталась без ко– пейки.

– А деньги в шкатулке?

Я удивилась, ведь про шкатулку-то совсем забыла. Проверив ее содержимое, обнаружила, что все это время у меня были деньги, чуть меньше тысячи долларов.