— С ума сойти, — только и сказала Афродита. — Ты рассказывал мне про Беатрис, но и словом не обмолвился о своей первой женщине! А что сказала твоя мама?

— Слава Богу, она об этом не знала. Любовная связь с моим отцом — это единственный грех, который она совершила. У нее всегда были твердые моральные принципы, и она осуждала людей, которые на них плюют. Держу пари, у нее случился бы сердечный приступ, узнай она хотя бы о части моих приключений.

Афродита поднялась, подошла к Вивиану и села к нему на колени.

— Хватит на сегодня откровений и рассказов о прошлом, — сказала она. — Пойдем спать. Мне завтра рано вставать.

— Да, мне тоже. Завтра я занят целый день — у меня десять пациентов. И первый из них — Джеральд Гентингтон. Какая мука — выслушивать россказни про его эротические сны с самого утра…

— Кстати, тебе звонила доктор Портман. Попросила передать, что завтра задержится. У нее такой… проникновенный голос. Когда ты его слышишь, тебе не хочется ее изнасиловать?

— Это желание становится сильнее, когда я на нее смотрю.

Афродита мечтательно улыбнулась.

— Я бы с удовольствием посмотрела на то, как ты ее трахаешь…

— Скорее, это я бы с удовольствием посмотрел на то, как вы занимаетесь любовью. Потому что она предпочитает женщин.

— Какими глупыми вещами люди начинают забивать себе голову, когда речь заходит о сексуальной ориентации…

— Где же ваши записи, господин Гентингтон? Неужели вы забыли их дома? В следующий раз я не буду назначать вам сеанс на восемь утра. Вы хотите кофе?

Джеральд покачал головой.

— Нет, доктор, благодарю вас. У меня кофеиновая диета — когда вы выпиваете пять чашек в день, рано или поздно приходите к выводу, что следует придержать лошадей.

— Вы правы. Так что же, вы не принесли свой дневник?

— По правде говоря, сегодня я ограничен во времени, поэтому, если позволите, мы сократим нашу встречу. И я хотел поговорить с вами не о моих снах, а об Анжелике.

Доктор Мори сцепил пальцы и посмотрел на пациента.

— Я внимательно слушаю вас, господин Гентингтон.

— Во время одного из прошлых сеансов вы сказали мне, что я не спрашиваю у своей… темной половины, чего она хочет. Что я использую ее, но ничего не даю ей взамен. Я пришел к выводу, что вы правы. В итоге я взял два билета до Амстердама — для себя и для своего друга — и решил, что было бы неплохо развеяться. Я тысячу лет никуда не ездил отдыхать. И… у вас никогда не было такого ощущения, будто вы переживаете второй медовый месяц? — Джеральд помолчал, оценивая свои слова. — Ну… вы поняли меня.

Доктор Мори зевнул, и Джеральд это заметил. Вивиан улыбнулся, пытаясь скрыть смущение.

— Это примерно то, что не давало мне спать этой ночью. Простите. Умираю от усталости.

— У меня такое ощущение, будто я снова влюбился в собственную жену — совсем как тогда, когда впервые ее встретил. Тогда я влюбился с первого взгляда, хотя до этого не верил, что такое возможно. И сейчас я испытываю похожие ощущения, но в миллион раз сильнее. Я впервые за все время нашей совместной жизни поймал себя на мысли, что с утра мне не хочется уходить. Что мне хочется провести с ней весь день. И что я был бы рад вообще не уходить из дома, быть с ней двадцать четыре часа в сутки.

— В этом нет ничего странного, мой друг. Вероятно, вы сделали или сказали что-то, что повлекло за собой такую реакцию. Как я понимаю, вы говорите, прежде всего, про секс?

— Да, но не только. Она изменилась. Стала другой. Она… как бы сказать? Она стала женщиной. Раньше меня в ней притягивала неприступность, какая-то скрытность, может, даже застенчивость. А теперь в ней этого нет, но я хочу ее только сильнее. — Джеральд пожал плечами. — Или я был слеп, как последний осел, и не видел в своей жене женщину, или… — Он рассмеялся. — Это прозвучит дико, но если бы я не знал ее так хорошо, то подумал бы, что она завела любовника.

Доктор Мори пару взял чашку с кофе.

— Порой, господин Гентингтон, другой мужчина помогает женщине в полной мере раскрыть свою сущность. Иногда она может появиться перед мужем даже не в откровенном платье, а обнаженной, но он и бровью не поведет, потому что уже не видит в ней женщину. И тогда мысль о связи на стороне вполне может прийти ей в голову. Правда, не думаю, что ваша жена на это способна.

— Это зависит не только от нее, но и от другого мужчины. Думаю, вы со мной согласитесь.

— Конечно. Но я склонен думать, что вы были увлечены собой, и другой мужчина здесь не при чем.

Джеральд посмотрел на наручные часы.

— Вам пора идти? — спросил доктор Мори. — Буду рад, если вы сможете уделить мне еще пару минут. Это не связано с сеансом. Личный вопрос.

— Разумеется, доктор.

— Вы с господином Фельдманом дружны довольно давно, я прав?

— Да. Мы познакомились еще в университете.

— Скажите, вы в курсе подробностей его личной жизни? С какими женщинами он встречался? Как часто? Как долго длились его романы?

Джеральд задумчиво поднял глаза к потолку, подцепив пальцем браслет-цепочку на запястье.

— По правде говоря, я не интересовался подобными вещами, но, если постараться, могу что-нибудь вспомнить. А почему вы спрашиваете?

— Из всех ваших многочисленных приятелей другом вы называете только его. Следовательно, второй билет в Амстердам предназначался господину Фельдману. Мне было бы интересно узнать, чем вы собирались там заниматься. Вы ведь более-менее осведомлены о его вкусах, не так ли?

Во время затянувшейся паузы доктор Мори изучал лицо Джеральда, терпеливо дожидаясь ответа. Наконец, пациент сдался.

— Меня иногда пугает ваша проницательность, доктор, — заговорил он. — Серьезных романов у него не было. За четыре года учебы он встречался с парой-тройкой женщин, ничего особенного и из ряда вон выходящего. Думаю, его отношения с каждой из них длились максимум месяца четыре. Я бы даже не называл это романами. Просто увлечения — так, будто он делал это от скуки. В отличие от меня, он никогда не делал из секса культ и не думал, что без женщины мужчина может просуществовать максимум неделю.

— Вы на самом деле так думаете?

Джеральд посмотрел на доктора Мори.

— Ну, я, конечно, слегка утрирую…

— Я всегда придерживался мнения, что мужчина может просуществовать без женщины максимум три дня.

Не заметив на лице Вивиана улыбки, Джеральд недоуменно поднял брови. Но в следующую секунду доктор Мори рассмеялся, и пациент присоединился к нему.

— Вам давно пора привыкнуть к моим шуткам, господин Гентингтон. Тем более, на такие темы.