За первые четыре месяца 1977 года объем товарооборота между Японией и Демократической Кампучией составил семьсот миллиардов иен. Номенклатура кампучийского экспорта в Японию состояла из сельскохозяйственной продукции, текстильных изделий и детской одежды.

С января 1976 года до начала 1978 года объем двусторонней торговли между ДК и Японией достиг примерно пяти миллионов долларов. При этом общая стоимость японского экспорта в Кампучию в восемь раз превышала стоимость товаров, поставленных «красными кхмерами» в Японию.

В сентябре 1977 года, находясь с очередным визитом в Токио, Йенг Сари сообщил японским журналистам, что Демократическая Кампучия получает достаточно твердой валюты от продажи своих товаров, чтобы начать реализацию планов по модернизации сельского хозяйства страны. Судя по всему, «красные кхмеры» надеялись на помощь японцев в этом деле.

Летом 1978 года активизировалось политическое сотрудничество между двумя странами. В июне 1978 года, находясь с официальным визитом в Японии, Йенг Сари публично разоблачил «заговор ЦРУ и Вьетнама» с целью уничтожения Демократической Кампучии. Йенг Сари принимали премьер-министр Японии Такэо Фукуда, министр иностранных дел Сунао Сонода и другие высокопоставленные лица. В ходе переговоров стороны достигли договоренности о скорейшем открытии посольства Японии в ДК.

В сентябре 1978 года в Пномпень для вручения верительных грамот прибыл С. Сато, посол Японии в Китае и Вьетнаме, назначенный по совместительству и послом в Демократической Кампучии. В беседах с японским дипломатом Кхиеу Самфан и Йенг Сари пообещали ускорить ремонт здания японского посольства в Пномпене. Но «красные кхмеры» не успели. Вьетнамское наступление началось раньше.

В октябре 1978 года Демократическую Кампучию с двухнедельным визитом посетила японская делегация во главе с бывшим председателем Социалистической партии Японии Козо Сасаки. В составе делегации был журналист Сей Ито, который позже подготовил ряд публикаций для японского информационного агентства «Киодо Ньюс Сервис», в которых с симпатией описывалась внутренняя политика «красных кхмеров».

Накануне вьетнамского вторжения влиятельные японские газеты, со ссылкой на неназванные источники в правительстве Японии, опубликовали сообщения о негативном отношении японского руководства к планам Вьетнама начать агрессию против Демократической Кампучии. Токио намеревался пересмотреть свою политическую позицию по отношению к Вьетнаму в случае его военного вторжения в Кампучию.

17 апреля 1975 года, когда «красные кхмеры» вошли в Пномпень, в кампучийской столице оставалось немного иностранцев: журналисты, бизнесмены, представители религиозных организаций, дипломатические сотрудники некоторых стран. Всех иностранцев «красные кхмеры» сначала свезли на территорию посольства Франции, а затем отправили на грузовиках в Таиланд. Затворники французской дипломатической миссии стали первыми свидетелями эксцессов, происходивших в Пномпене.

Однако, ни одно государство, ни одна международная организация не выразили даже намека на какой-либо протест против действий «красных кхмеров». Более того, мировое сообщество постаралось объяснить или даже оправдать их жесткие акции.

В этом отношении весьма показательна статья многолетнего советника королевского правительства Камбоджи француза Шарля Мейера, опубликованная 16 мая 1975 года в газете «Нью-Йорк Таймс»: «Кхмерские крестьяне никогда не любили города, которые символизировали французскую колониальную власть. Их отношение стало еще более враждебным, когда города превратились в цитадели новых мандаринов, перенявших западный образ роскошной жизни, в то время как крестьяне продолжали жить в ужасающей бедности».

Кроме того, западная общественность прекрасно осознавала, что именно цивилизованные государства ввергли кампучийский народ в самую разрушительную войну в истории Кампучии. Чувство вины заставило Запад молчать и не осуждать «красных кхмеров» в первые годы их правления.

В затруднительном положении оказалась и Организация Объединенных Наций. Во время войны ООН не признавал кампучийское антиамериканское сопротивление. Благотворительные организации, действовавшие под эгидой ООН, не оказывали гуманитарной помощи населению освобожденных районов, контролировавшихся «красными кхмерами». Зато ООН предоставляла огромную помощь жителям Пномпеня и других городов, которые удерживали войска правительства Лон Нола. Фактически все годы войны ООН работала против «красных кхмеров», косвенно помогая их врагам — лонноловцам.

Неудивительно поэтому, что «красные кхмеры» относились к ООН с недоверием. Эту позицию сформулировал Пол Мог: «Теоретически устав Организации Объединенных Наций правильный, но практически империалисты и гегемонисты нагло используют его в своих интересах, прикрывая им свои агрессивные действия и вмешательство во внутренние дела бедных стран и народов».

Но «красные кхмеры» нуждались в легитимизации своего режима на международной арене. Осенью 1975 года они отправили на Генеральную ассамблею ООН Сианука, авторитет которого гарантировал признание мировым сообществом нового правительства Кампучии. Все прошло удачно. В своем выступлении на сессии ГА ООН Сианук заявил, что эвакуация населении Пномпеня в сельскую местность прошла без кровопролития, а сообщения беженцев об уничтожении военнослужащих лонноловского режима являются необоснованными.

Йенг Сари также успешно дебютировал на международной арене в качестве нового кампучийского министра иностранных дел. 5 сентября 1975 года он ознакомил Генеральную ассамблею ООН с планами «красных кхмеров» на будущее: «Экономическая политика Кампучии состоит в том, чтобы взять сельское хозяйство как базис и промышленность как доминирующий фактор. Наша цель — сделать Кампучию современной сельскохозяйственной и индустриальной страной».

В последующие годы «красные кхмеры» использовали трибуну ООН для пропаганды своих достижений. Участвуя в ежегодных сессиях ГА ООН, Йенг Сари раздавал журналистам пропагандистские журналы «красных кхмеров» и организовывал сеансы китайских и северокорейских документальных фильмов о коммунистическом строительстве в Демократической Кампучии. В его отсутствие этим занимался постоянный представитель ДК в ООН Тхиун Прасит, который в ответ на критику внутренней политики «красных кхмеров» резонно замечал: «На улицах Нью-Йорка больше терроризма, чем в Демократической Кампучии».

Йенг Сари собрал в министерстве иностранных дел Демократической Кампучии толковых и умных сотрудников. Большинство дипломатов «красных кхмеров» имели европейское университетское образование. Наконец-то Йенг Сари занялся делом, к которому готовился всю свою сознательную жизнь.

Именно Йенг Сари был главным стратегом и тактиком международной деятельности «красных кхмеров», став для мировой общественности олицетворением коммунистической Кампучии. Правой рукой Йенг Сари был Тхиун Прасит, который сопровождал его во всех зарубежных поездках. Пол Пот редко встречался с иностранцами без Йенг Сари и Тхиун Прасита.

Несмотря на высокое положение во властной иерархии «красных кхмеров», Йенг Сари не удалось уберечь свое министерство от чисток. Многих сотрудников МИДа репрессировали или сослали на перевоспитание в сельскохозяйственные коммуны. Кадровые работники «красных кхмеров» крестьянского происхождения недолюбливали интеллигентов, собравшихся в министерстве иностранных дел, обвиняя их в буржуазных наклонностях. Министр сумел защитить некоторых из своих сотрудников, но не всех.