То есть актер – именно сотворец режиссера, без чего не было бы единства спектакля как целого, чем отличаются все постановки Стуруа.

Актер-мастер

Вторая отчетливо выявленная ипостась образа актера – мастер. Мастерство здесь не только средство для создания роли, оно самоценно и само по себе является объектом внимания и эстетического интереса зрителя. Например, видя виртуозность исполнения поистине цирковых трюков, которую демонстрировали Эстрагон и Владимир в спектакле «В ожидании Годо – Часть первая», зритель одновременно восхищался искусностью актеров Зазы Папуашвили и Левана Берикашвили, в совершенстве владеющих всеми составляющими актерской профессии и подаривших свои умения созданным ими героям.

Что же до образа актера в целом, то он возникает при ассоциативном монтировании его компонентов: актера-художника и актера-мастера, то есть тоже с помощью связей, подобных тем, что скрепляют композицию спектакля.

Глава 3. Роль

Героев едва ли не каждого спектакля Стуруа некоторые критики называли характерами, притом что многие из них так или иначе обнаруживали как «рваность» композиции, так и отстраненность актера и роли. Но в условиях такой многоэпизодной, соединенной ассоциативными связями, «рваной» композиции, исключающей плавные переходы от сцены к сцене, становится невозможным создание персонажа в виде характера, предполагающего развитие героя, и постепенное развертывание его внутренней жизни с непрерывным проживанием этой жизни актером и перевоплощением актера, минимализирующим дистанцию между актером и ролью, в идеале – делающим ее невидимой. А вот создание маски – возможно. При ближайшем рассмотрении оказалось, что герои постановок Стуруа обладают вполне ограниченным количеством свойств и не претерпевают развития в течение спектакля, то есть отвечают классическому представлению о маске.

Напомним, что образ героя в виде маски строится не как отражение человека в его полноте, а обладает определенным набором качеств при одном доминирующем. Такой образ не является упрощением, это один из способов художественного обобщения. Это игровая модель, которая предполагает отстранение актера от роли, подход актера к образу без отождествления с ним. В русской режиссуре понятие маски, связанное с отстраненностью актера от роли, первым возродил Мейерхольд, он развернул концепцию образа персонажа, который не сливается с актером[350]. Образ такого типа отличается некоторой устойчивостью, он не развивается во времени, а обрастает подробностями, которые группируются вокруг одной неизменной характеристики[351].

Перечислим здесь главных героев проанализированных спектаклей, взглянув на них с точки зрения типологии героя и, соответственно, роли, которую играет актер.

Так, в добросердечной Груше («Кавказский меловой круг») сочетаются сила духа и кроткость перед ударами судьбы. Аздак в том же спектакле – циник и мудрец. Ричард в «Ричарде III» – рвущийся к власти актерствующий злодей, испытывающий удовольствие от своей кровавой игры. Король Лир в одноименном спектакле – тиран, превративший свое королевство в театр. Макбет и его супруга – герои, наделенные и способностью любить, и не знающим преград стремлением к власти. Красавица Ламара и Миндия с его даром понимать природу («Ламара») – любящие друг друга герои высокой легенды. Действующих лиц спектакля «Как вам угодно, или Двенадцатая ночь Рождества» можно охарактеризовать прежде всего как участников безудержной игры. Гамлет в одноименном спектакле предстал нервным, потерянным, хотя и все понимающим об окружающей жизни обыкновенным человеком. Владимир и Эстрагон («В ожидании Годо – Часть первая») – талантливые выдумщики игр, артистично воплощающие их, стойко сопротивляясь унынию в экстраординарных обстоятельствах жизни. Дариспан и его сестра Марта («Невзгоды Дариспана») – герои, одаренные артистизмом и чувством юмора, умеющие сохранить свой взгляд на жизнь в самой пошлой обыденной ситуации. Вано и Нико («Вано и Нико»): один – абсолютное добро, второй – безусловное зло, обладают при этом индивидуальными качествами: первый – почти детской открытостью миру и необыкновенной щедростью, второй – крайним эгоцентризмом и склонностью подавать себя в выгодных для него различных личинах.

Еще одной особенностью роли является ее многосоставность: она состоит как минимум из двух компонентов, поскольку актер Стуруа всегда создает героя, в котором одновременно отражается как остро актуальное (сначала для советской реальности, позднее – для постсоветской Грузии), так и вневременное. Что касается роли как целого, то она образуется сопряжением, или ассоциативным сопоставлением, этих относительно автономных частей.

В свою очередь, актер и роль как два относительно автономных образа также соединяются ассоциативно, формируя создаваемый исполнителем образ в целом. Иными словами, эта логика является сквозным внутренним законом на всех уровнях постановки, что уже само по себе обеспечивает художественное единство.

Глава 4. Зритель

В части, посвященной композиции спектакля, мы говорили о том, что актуализация ассоциативных внутрикомпозиционных связей лежит на зрителе. Без его участия спектакль Стуруа останется совокупностью никак не соединенных эпизодов и их составляющих. Что, судя по критическим статьям, нередко случалось, когда рецензенты, не обнаружив привычного развития событий по принципу причины и следствия, как в театре прямых жизненных соответствий, терялись, поскольку, видимо, забывали о существовании ассоциативности в мире.

Кроме того, зритель в этом театре актуализирует и связи, соединяющие в целое сложный образ, творимый актером.

То есть здесь зрителю отводится более сложная роль, чем в повествовательном театре. Он не только сопереживает и откликается на происходящее в сценическом пространстве, так или иначе выражая свои эмоции – абсолютной тишиной, смехом (а иногда и аплодисментами прямо по ходу спектакля), но и непосредственно участвует в становлении драматического действия, частных образов и сценического образа в целом, актуализируя ассоциативные связи, то есть ассоциативно сопрягая соседние и несоседние части спектакля. В этом театры Стуруа, Любимова и Някрошюса также сходны.

Часть IV. О режиссерском языке

Созданный актером образ как целое является одним из средств языка, на котором режиссер «выговаривает» спектакль. Но средствами этого языка являются и сами по себе актерская пластика и речь актера. Кроме того, такими средствами служат сценография, музыка и другие неречевые звуки.

Глава 1. Актерская пластика

Разумеется, актерская пластика – одно из средств языка актера, пользуясь которыми он творит образ своего героя. В то же время она является и средством режиссерского языка. Во-первых, в эпоху режиссерского театра именно режиссер по преимуществу определяет существенные особенности персонажей, в частности пластический рисунок роли (иногда – с помощью специалиста по сценическому движению). Во-вторых, используя актерскую пластику как таковую наряду с другими средствами своего языка, режиссер выстраивает спектакль как целое. Так, у Стуруа акцентированно условная пластика героев часто служит одним из средств создания темы открытой театральной игры. Кроме того, пластика актера применяется режиссером для создания внутренних связей спектакля, например при выстраивании внутренних рифм, в частности между отдельными