– Кто может знать? Но я намерена это выяснить. – Она встретилась взглядом с Рамтатом. – Следуй за мной – я кое-что тебе покажу.

Царица выскользнула из комнаты, и Рамтат последовал за ней, а Цезарь вернулся к изучению своих карт и планированию стратегии продолжающейся войны.

Легкими шагами двигаясь впереди, царица вела за собой Рамтата по длинным отделанным мрамором коридорам, мимо высоких коринфских колонн, через комнаты, обставленные роскошной мебелью, и залы, наполненные бесценными сокровищами, которые семейство Птолемеев собирало многие годы.

Наконец Клеопатра остановилась перед массивной двойной дверью, обитой золотом.

– Здесь была спальня и ванная комната моего отца, – сказала она Рамтату. – Теперь этим помещением никто не пользуется.

Рамтат прошел вслед за царицей мимо массивной кровати с полупрозрачной занавесью, мимо гардеробной, где все еще хранилась одежда покойного паря. Миновав еще ряд двойных дверей, Рамтат увидел, что находится в самой изысканной ванной комнате из всех, которые ему доводилось встречать. Все кругом было отделано мрамором и золотом. Но что более всего приковало к себе его взгляд – это мозаичные картины на стенах. Одна из них представляла битву с Александром Великим – в изображениях богини Исиды безошибочно угадывался облик царицы из рода Птолемеев. Рамтат двинулся вдоль стены, выложенной бирюзой, на которой изобразили жреца, льющего из кувшина на голову царя священную воду Нила.

Царица Клеопатра указала на заднюю стену, сверкавшую яркими красками, – похоже, там были представлены сцены семейной жизни.

– Внимательно посмотри на изображенных там женщин, рассмотри их лица. Скажи, если кого-нибудь узнаешь.

Рамтат двинулся вдоль стены, пристально вглядываясь в каждое лицо. Одна сцена представляла отца Клеопатры на троне. Другая – царя со своими детьми, видимо, на загородной прогулке. Сначала Рамтат не нашел на картине ни одного знакомого лица, но затем его взгляд остановился на женщине в голубом платье, грустно улыбавшейся царю.

Рамтат почувствовал, словно ледяная рука вонзилась ему в грудь и с силой сжала сердце. Художник с большим искусством изобразил задумчивую молодую женщину. Черты ее лица, глаза, изящная фигура – все напоминало ему о Данае.

Рамтат протянул руку и коснулся изображения женщины.

– Сиятельная царица, могу я узнать, кто эта женщина? – спросил он, хотя в глубине души уже знал ответ.

– Это Илана. Тебе она кажется знакомой?

– Очень странно, но Даная похожа на тебя, как и эта женщина. – Он повернулся и взглянул в лицо Клеопатре. – Как это возможно?

– Она была двоюродной сестрой моего отца – и, конечно же, царской крови. Отец Иланы был жена на младшей сестре отца. Теперь ты понимаешь, почему я обеспокоена?

Рамтат задумался, возможно ли, что у Данаи и Клеопатры один и тот же отец. Ничего удивительного, что она не желала говорить о своей матери или о ее происхождении. Вероятно, она опасалась, что это будет означать для нее смерть.

– Сиятельная царица, я начинаю верить в невиновность Данаи. Я бы мог спокойно доверить ей свою жизнь – и что более важно, твою.

Клеопатра мгновенно встревожилась.

– Хорошенько стереги эту женщину и доставь ее прямо ко мне, как только выполнишь задание Цезаря. Я хочу сама ее расспросить, и чем меньше людей знают о ее существовании, тем лучше.

Рамтат поклонился.

– Я все сделаю, как ты приказала, сиятельная царица, – произнес он, но в его голосе уже не слышалось обычной уверенности.

– Тем временем, – продолжала Клеопатра, – я расспрошу во дворце тех, кто знал Илану. – Возможно, кто-то и прольет свет на эту тайну.

Рамтат поклонился еще ниже.

– Надеюсь, эта загадка скоро будет разгадана, и мы все узнаем, сиятельная царица.

Клеопатра согласно кивнула.

– Я тоже так думаю. – Она махнула рукой, отпуская Рамтата, и в то же время продолжала разглядывать изображение Иланы, внимательно всматриваясь в ее черты. – Ты можешь идти. Ступай прямо к Цезарю, он ждет тебя.

Рамтат снова поклонился, на этот раз, отступая назад, но тут голос царицы остановил его:

– Я хочу, чтобы ты знал: Цезарь обладает властью в Египте, и я восхищаюсь им больше, чем кем бы то ни было. Возможно даже, что я по-своему люблю его. Но я всегда буду поступать так, как лучше для моего народа, и если ты предан мне, ты будешь делать то же самое. Твое место рядом со мной, сын Египта, а не в армии Цезаря.

Чем больше Рамтат узнавал Клеопатру, тем крепче становилась его уверенность в том, что она достойна занять трон Египта.

– Прежде всего я предан тебе, сиятельная царица.

Клеопатра слегка улыбнулась.

– Я рассчитываю на это.

Данаю разбудил легкий утренний ветерок, донесший нежный аромат цветов из сада. За дверью послышались шаги, и кто-то повернул ключ в замке. Вошла служанка с подносом еды, и Даная, стараясь скрыть охватившее ее уныние, бодрым тоном спросила:

– Твой господин вернулся?

Хотя Даная была уверена, что рабыня поняла ее, та молча покачала головой и принялась распаковывать сундук, доставленный накануне. Данаю не интересовали ни прекрасные одежды, которые ей прислали, ни роскошная обстановка спальни. Стоически наблюдала она за тем, как молодая служанка разбирает платья из тонкого шелка и размещает их на деревянной вешалке.

На этот раз Даная твердо решила, что, если представится случай, она найдег способ убежать.

Позже, днем, девушка безостановочно ходила по комнате из угла в угол, как тигр в клетке. Она не знала, когда вернется Рамтат, потому что женщины, обслуживавшие ее, с ней не разговаривали и не отвечали на ее вопросы.

Даная днем не находила себе покоя, а ночью не могла уснуть. Может быть, именно сейчас ее готовились обвинить в измене или передать на попечение Харика.

Присев на скамейку, она обхватила лицо ладонями и устремила взор на свои обутые в сандалии ноги, чувствуя себя полностью опустошенной.

Девушка не услышала, как Рамтат бесшумно вошел в комнату, и не замечала его до тех пор, пока он не опустился рядом с ней на колени, спросив:

– Разве все настолько плохо, что ты постоянно пребываешь в унынии?

Даная вскинула голову и посмотрела на него. Ей не удалось рассмотреть выражение его лица, оно находилось в тени, и девушка не поняла, сказал ли он это с укоризной или ее тоска искренне беспокоила его.

– Послушай, ты и представить себе не можешь, что значит находиться в заточении. По-твоему, мне следует радоваться тому, что я могу лишиться жизни по причинам, которых не понимаю?

Рамтат опустился рядом с ней на скамейку.