Джош не любил ходить к Рою в палату интенсивной терапии — опустевшая кровать Элгина служила ему постоянным укором и была подобна указующему персту, изобличающему его вину. Не было ни следствия, ни допросов, и Джош уже начал сомневаться, что ужасное событие не приснилось ему, а произошло на самом деле. Зато Рой посещал Джоша несколько раз за день, стук его деревянной ноги в коридоре всякий раз предупреждал о визите. Джош настолько привык к этому, что даже не поднял головы, когда Рой появился в дверях его камеры. Он лежал на койке и смотрел в потолок, намеренно игнорируя гостя.

— В чем дело? Кто-то умер? — спросил Рой.

Шутка была несмешной, но Рой все равно ухмыльнулся. Он присел на край койки, и Джош подвинулся, чтобы тучный мужчина случайно не прикоснулся к нему.

— Ты мне все еще не доверяешь, Джоши? — спросил Рой. — Я же твой самый лучший друг.

— А что это означает для меня? — Любая попытка установить более тесный контакт вызывала у Джоша подозрение.

— Я помогаю тебе, копаюсь в твоих бумагах. И знаешь, они довольно скучные. Кого ты мог разозлить так сильно, что тебя упрятали сюда? Я прочитал упоминания о твоих рисунках, но не видел ни одного. Может, они оскорбили чей-то эстетический вкус?

Джош пожал плечами. Он не хотел обсуждать свои рисунки. Он вообще не хотел говорить о каких-либо рисунках. И старался не думать о том, где их спрятал, опасаясь, что Рой сможет прочесть его мысли.

— Понимаешь ли, Джош, услуга за услугу. Для моей работы мне нужно вдохновение. Расскажи мне о том, что ты рисовал для Кроули. Развлеки меня. Я хочу узнать побольше.

— Я тебе уже все рассказал, — ответил Джош.

Он рассказывал Рою о Нищем и о Городе, о башне и о демонах, и Рой выспрашивал мельчайшие детали. Сколько там было лошадей? На что была похожа башня? Сколько в ней было окон? Что Нищий говорил демонам, пытающим его?..

— Ты вспоминаешь что-то новое каждый раз, когда рассказываешь.

— Возможно, я бы вспомнил гораздо больше, если бы знал, что именно тебя интересует.

Рой замолчал, и Джош испугался, что зашел слишком далеко. Они условились, что будут помогать друг другу и обо всем откровенничать. Но на деле вышло иначе. Джош чувствовал, что из него просто вытягивали сведения.

— Что ты хочешь знать? — Рой произнес это таким серьезным и сухим тоном, что Джош тут же пожалел о своем вопросе. Ему просто хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

— О чем на самом деле эта история? — спросил он, понимая, что должен что-то сказать.

Он сидел и ждал ответа, а Рой прислонился к стене и уставился в угол камеры, глядя как будто в пустоту.

— Ты читал в детстве «Остров сокровищ»? — поинтересовался Рой.

— Да, я помню эту книгу, — кивнул Джош.

— Так вот, у Кроули тоже получилась своего рода история о пирате, который плавал по бурному морю. У пирата была своя команда, они держались рядом, потому что боялись его и потому что он обещал сделать их богатыми. И все это происходило здесь, в Дитмарше. Пирата звали Нищим, и за годы своих плаваний он собрал много сокровищ.

— Что ты имеешь в виду под сокровищами? Как можно собирать сокровища, находясь в тюрьме?

В ответ последовал громкий, надрывный смех.

— Как? Понимаешь, любая услуга здесь стоит денег. Хочешь получить повышение? Плати. Хочешь выжить? Плати. Хочешь посетить сестренку, повидать братца или избавиться от какого-нибудь надзирателя? Плати. Здесь постоянно кто-то кому-то платит, это называется наградой за труды. Но если организованная группа пиратов начинает контролировать все покупки, продажи и оказание услуг, им удается накопить деньжат. Нищий разбогател в этой чертовой тюрьме, Джоши, и остальные стали ему завидовать. Но он спрятал сокровища, утаил где-то, прежде чем исчезнуть, и теперь мы все мечтаем их найти.

— Но как можно спрягать сокровища в тюрьме? — История Роя показалась Джошу нелепой. Очередная ложь.

Рой постучал протезом по полу.

— Здесь сотни туннелей, Джоши. Пещер. Внизу под нами затаились демоны, древние боги и потерянные цивилизации. Все это было отражено в комиксе Кроули. А в награду я дам тебе немного вкусненького. Хочешь печеньку?

Он громко засмеялся и, возможно, поэтому не услышал шаги в коридоре. В дверях камеры Джоша появился еще один заключенный. Джош никогда раньше не видел этого лысого мужчину лет сорока, без усов, но с рыжей козлиной бородкой. Правой рукой он придерживал левую, а его грязная одежда была перепачкана кровью.

Рой со злостью посмотрел на нею.

— Что с тобой стряслось, Купер?

— Рой, я порезал руку, — объяснил мужчина, — пока работал на кухне. Мы все ждем не дождемся, когда ты вернешься.

— Так я и поверил, — ответил Рой. — Ты сам себе порезал, чтобы проведать здесь моего дружка. Считай, у тебя получилось. А теперь вали отсюда и передай Фентону, что, если мы нужны ему, пусть сначала обратится ко мне.

Льюис показал ему средний палец здоровой руки и удалился.

Сердце Джоша учащенно забилось, когда он понял, что речь шла о нем. Рой внимательно посмотрел на него.

— Очередное напоминание о том, Джош, что я защищаю тебя от всяких бандитов, даже не рассчитывая на благодарность.

В дверях появилась еще одна фигура, но теперь это был рассерженный надзиратель.

— Хромой, что ты делаешь в камере этого сосунка?

Рой стал раскачиваться то в одну, то в другую сторону, а затем резким толчком поднялся с койки.

— Ничего, сэр. Просто гулял по коридору и решил зайти немного поболтать. Жду не дождусь, когда вернусь к ребятам. Меня уже тошнит от этого места.

— Я себе представляю, мать твою, — буркнул надзиратель. Он отошел в сторону, пропуская Роя. На Джоша даже не взглянул.

Я не знала, как подойти к Фентону. Мне не хотелось это делать, но я понимала, почему Руддик поручил мне подобное дело. Фентон имел большое влияние в тюрьме. И на карте Руддика он был помечен большим кружком.

Три дня я собиралась с силами. Убеждала себя, что нужно немного подождать, выбрать подходящие место и время, чтобы снизить риск разоблачения. К тому же я никак не могла придумать план, который показался бы мне достаточно серьезным и при этом смог бы убедить Фентона, что я не пытаюсь подставить его. Руддик звонил мне каждый день и спрашивал, удалось ли что-нибудь предпринять. А когда я признавалась, что пока ничего не сделала, он либо старался приободрить, либо разочарованно молчал. Одна только мысль о том, что мне предстояло совершить, выматывала морально и физически. Я и без того с большим трудом заставляла себя не думать о Дитмарше по окончании дежурства, но теперь даже это иллюзорное чувство облегчения казалось мне недостижимым. Когда я не думала о Фентоне, из головы не выходил Шон Хэдли. Каждый день я получала новые документы по моему процессу, и вскоре бумаг накопилось изрядное количество. Профсоюз обещал выделить мне адвоката, но со мной так никто и не связался.