— Ребенку станет плохо от переедания, — сказала она, проходя в комнату.

Ощупав висевший у огня шерстяной плащ, Юджиния с облегчением обнаружила, что он высох.

— Ничего подобного, — возразил Синклер. — У него желудок взрослого мужчины.

Джорджи засмеялся, чем очень удивил Юджинию. Очевидно, пока она переодевалась наверху, эти двое нашли общий язык. Юджиния села за стол и положила себе на тарелку немного тушеного мяса и пюре.

— Трактирщик принес Джорджи одежду и пару ботинок, — сообщил Синклер. — Они ему велики, но в мысы можно натолкать тряпок.

Он произнес это так, словно всю жизнь обсуждал подобные вопросы.

— Герцог заталкивал в мысы своих башмаков тряпки, когда учился в пансионе. Они тоже были ему велики, — объяснил Джорджи с набитым ртом.

— Правда? — удивилась Юджиния. — А почему ты не сообщал родителям, что башмаки тебе не подходят?

— Родители часто уезжали на континент. Мне тогда было лет семь. Я мог бы, конечно, написать им письмо и попросить прислать другие ботинки. Но за то время, пока оно шло, старые ботинки стали бы мне как раз впору.

Этот рассказ свидетельствовал о том, что в детстве Синклер чувствовал себя покинутым и одиноким. Теперь Юджиния взглянула на него совсем другими глазами. Кто бы подумал, что ей когда-нибудь станет жаль герцога Сомертона!

Некоторое время они ели молча.

— Как ты думаешь, тебе будет хорошо, если ты останешься здесь? — спросила Юджиния Джорджи.

Мальчик искоса посмотрел на нее.

— Думаю, что нет, — буркнул он.

— Но у тебя будет работа, еда и теплое место для ночлега.

— И все это оплачено из моего кармана, — сухо заметил Синклер.

— Меня отсюда прогонят, как только вы уедете, — сказал Джорджи со знанием дела. Ему были знакомы местные порядки. — Трактирщик прикарманит ваши денежки, а меня выставит на улицу, да, пожалуй, еще и башмаки отберет.

Юджиния ахнула.

— Мы не допустим этого, Джорджи!

— Но вы же уедете и ни о чем не узнаете, — возразил мальчик.

— Я серьезно поговорю с трактирщиком, — заявил Синклер и хотел уже встать, но Юджиния остановила его.

— Джорджи прав. Мы не узнаем, что здесь произойдет после нашего отъезда. Мы не сможем заставить трактирщика заботиться о ребенке, — сказала она. — Есть только один выход из положения — мы должны взять Джорджи с собой.

— Это исключено, — ледяным тоном заявил Синклер. — Я знал, что этим все закончится, Юджиния. Я не сомневался, что ты станешь уговаривать меня взять ребенка с собой. Но я решительно против. Джорджи останется здесь, это мое последнее слово.

Дождь прекратился, но было не по сезону холодно, и небо затягивали тучи. Погода на Британских островах капризна и переменчива. Дорога проходила через густой темный лес. Обстановка казалась мрачной и походила на описания лесных чащоб в сказках, которые Юджиния обычно читала на ночь братьям-близнецам. Они обожали страшные истории, действующими лицами которых были тролли, волки и злые ведьмы. Когда из придорожных кустов с громким гортанным криком взлетела какая-то птица, Юджиния вздрогнула всем телом и почувствовала, что Джорджи теснее прижался к ней.

— С тобой все в порядке? — с улыбкой спросила Юджиния, глядя на него через плечо.

Мальчик кивнул, но Юджиния заметила, что он испуганно озирается вокруг. Время от времени его начинала бить дрожь, хотя теперь он был тепло одет.

— Не бойся, герцог защитит нас, — попыталась она успокоить ребенка, да и себя саму тоже. — Ты же подружился с ним, Джорджи. Он ведь добр к тебе, правда?

Мальчик бросил на нее лукавый взгляд.

— Он добр ко мне потому, что хочет тебе понравиться.

— Ты так считаешь?

— Да, он запал на тебя.

Юджиния покачала головой и устремила взгляд на спину Синклера, который скакал впереди. Она покраснела от смущения, и на ее лице выступили веснушки.

Слова Джорджи привели ее в смятение. Сама она считала, что Синклер зол на нее. Он с большой неохотой согласился взять с собой мальчика с условием, что они оставят ребенка при первой возможности в каком-нибудь подходящем месте. Правда, Юджиния и Синклер придерживались разных взглядов на то, какое место для воспитания сироты было подходящим, а какое — нет.

Синклер не сразу увидел затаившихся в тени деревьев людей. Они ожидали приближения путников. Когда между ними оставалось шагов десять, злоумышленники выехали из леса и перегородили дорогу. Их было двое.

Синклер сразу почувствовал, что эти люди чрезвычайно опасны. Если бы он был один, то ринулся бы на них и прорвался. Но с ним были Юджиния и Джорджи, а Синклер отвечал за их безопасность. Особенно его беспокоила участь Юджинии. Женщине, попавшей в руки разбойников с большой дороги, грозило бесчестье. А то, что перед ними были разбойники, Синклер не сомневался. Ему оставалось только одно — попытаться как-то выкрутиться в этой трудной ситуации. Он был герцогом — человеком, привыкшим повелевать, и большинство людей беспрекословно подчинялись ему. Это обстоятельство следовало сейчас использовать.

— Вы загородили нам дорогу. Убирайтесь! — громко крикнул он.

Грабители ничего не ответили, настороженно наблюдая за ним. «Пора показать этим негодяям, кто тут главный», — мрачно подумал Синклер и сунул руку в седельную сумку, где лежал пистолет. Однако там было пусто! Пистолет, который он сам положил туда, исчез.

Синклер увидел, как разбойники переглядываются с наглой ухмылкой, и у него упало сердце. Эти люди знали, что он безоружен! Они не случайно оказались в лесу, на дороге, по которой должны были проехать Синклер и Юджиния. Кто-то выкрал пистолет из седельной сумки и известил разбойников об их маршруте.

Оставшись безоружным, Синклер решил прибегнуть к последнему средству защиты — аристократическому гонору. Властные манеры и повелительный тон частенько обескураживают людей из народа и заставляют их повиноваться.

— Убирайтесь с дороги! — снова потребовал Синклер.

— Как бы не так, — ответил один из разбойников.

— Мы собираемся обчистить ваши карманы, — сказал второй. — До нас дошли слухи, что у вас тугой кошелек. Вы трясли им в трактире. Так вот, нам денежки нужны больше, чем вам.

— Я герцог Сомертон, пэр Британского королевства, — гордо заявил Синклер. — Если вы будете досаждать, то горько пожалеете об этом.

Грабители переглянулись и нагло загоготали.

— Мы знаем, что вы герцог. Вас видели в красивой дорогой карете, запряженной четверкой прекрасных лошадей.

— Скоро здесь будет мой слуга, — сказал Синклер. — Он следует за нами.

— Нет у вас никакого слуги, — возразил ему разбойник, посмеиваясь в клокастую бороду.