– Нет, поедешь!

Последнюю фразу они произнесли с Таней дружным хором, практически в унисон. И переглянулись удивленно под смех Никиты:

– О! О! Вместе наехали, надо же! Девочки, да у вас голос одинаковый, и выражение лиц сейчас одинаковое! Так вы забавно выглядите сейчас обе, дорогие мои… Мам, а ты помнишь, как любила Танюшу, когда она была маленькая? И она тебя… Она тебя тетей Катей звала…

– Помню, конечно… Я потом с Танюшей поговорю, Никитушка… Я все, все ей расскажу, я покаюсь, обещаю тебе… Только уезжай, пожалуйста! А лучше… Знаете что, ребята? Уезжайте-ка вы вместе! Да, да! Господи, как же мне сразу в голову не пришло? Конечно же, вместе!

– Екатерина Львовна… Теть Кать… – тихо прошелестела Таня, грустно склонив голову, – ну что вы такое говорите… Вы же знаете, что это невозможно…

– Да почему?

– А на кого я маму оставлю? Что вы…

– Да на меня и оставишь! Что я, с Надей не справлюсь? Да я уж давно все ваши хитрости знаю, гляжу на них в окно изо дня в день… Так надо, Тань, положение безвыходное! Видишь, этот балбес без тебя с места не сдвинется? И Марусю тоже мне оставь, чего ее тащить неизвестно куда… А кстати, куда бы вам уехать-то… Может, в Москву, к Марьяне? Лучше бы подальше куда-нибудь, в Москве Валера может вас вычислить… Ведь может, да?

– Да, пожалуй… – задумчиво кивнула головой Таня. – Говорю же, если он задумал чего… Вообще-то у меня подруга недавно дом в деревне купила… Где-то под Самарой, на Волге. Писала, что туда можно только на пароходике добраться, и то не каждый день.

– Вот и поезжайте в деревню! И отлично! Телефон той подруги есть? Давай, звони ей немедленно!

– Да… Но я Марусю не хочу оставлять, теть Кать…

– Таня, пожалуйста! Умоляю тебя! Она же моя внучка… У меня ведь давно сердце по ней изболелось… Знаешь, как отец твой покойный говорил? Кровь не вода, намучаешься еще… Вот я и намучилась, Тань. Смотрела на нее изо дня в день… Чуть с ума не сошла…

– Бабушка, я останусь с тобой, не плачь! – неожиданно подала звонкий голосок Маруся.

– А я плачу, моя хорошая, да? – счастливо засмеявшись, неловко склонилась она над девочкой. Потрогала свои щеки ладонями – и правда мокрые…

– А ты мне книжки читать будешь? И компот из яблок варить? А мультики смотреть столько, сколько я захочу, разрешишь?

– Да разберемся, Марусь, что ты… Сейчас маму с папой отправим и разберемся со всем этим хозяйством…

– А жить будем у нас в доме! Потому что бабушку Надю нельзя надолго одну оставлять!

– Конечно, нельзя! Умница ты моя…

И, не отрывая счастливого взгляда от Марусиного личика, проговорила ворчливо в сторону застывшей в удивлении Тани:

– Ну, чего смотришь? Собирайся быстрее, увози Никитку от греха… Давай, давай, справлюсь я со всем твоим хозяйством… Хотя чего уж, теперь и моим! Сама видишь, у нас тут кровь не вода! Моя, моя внученька…

Через полчаса такси сорвалось с места, увозя Никиту и Таню. Катя с Марусей остались у ворот, махая им вслед. Ей вдруг подумалось невольно – и ладно, и хорошо, что уехали… Пусть это будет их свадебным путешествием, пусть вместе побудут, насладятся друг другом сполна. Наверное, у судьбы случайностей не бывает. Наверное, так и надо… Пусть, пусть.

– Ну что, Маруся, пойдем хозяйничать? Ты мне подсказывай, если где растеряюсь, хорошо?

– Да, бабушка Катя, – важно кивнула головой Маруся. – Вот сейчас надо, к примеру, бабушку Надю домой отвести, она уже свой забор помыла. Надо ее взять под локоток и сказать – все, пора домой. И она пойдет.

– Ага, поняла…

Надя и впрямь послушно пошла за ней в дом, улыбаясь. Когда ступили на крыльцо, повернула голову, спросила ласково:

– А ты кто будешь, девушка?

– Я? – растерялась вдруг Катя. Не столько с ответом на Надин вопрос растерялась, сколько на «девушку». И проговорила неуверенно: – Я твоя соседка, Надь… Я Катя Романова…

– А ты красивая, Катя… Никогда тебя прежде не видела… Новенькая, что ли?

– Она не узнает никого… – тихо, со взрослой интонацией в голосе пояснила Маруся. – Она даже меня не узнает… Каждое утро спрашивает: а ты кто, девочка? А я ей отвечаю – Маруся я, твоя внучка. И она так же мне говорит – какая ты красивая, Маруся… И по голове гладит… Ты не думай, бабушка Надя очень добрая! Она хоть и не помнит никого, но всех-всех любит!

– Да, Марусь, я знаю… – грустно подтвердила Катя, усаживая Надю на стул в кухне. – Да, бабушка Надя очень добрая… Я знаю, я помню… И ко мне она была очень добра…

– Она ведь не виновата, что заболела, правда?

– Да, она не виновата.

– Она молодец, она все, все делает, что ей скажут! Если сказать – надо покушать, она покушает. Или, например, в туалет сходить… Или спать ложиться… А так она просто на диванчике сидит, в окошко смотрит. И никому не мешает. А по утрам ей надо обязательно забор помыть… Она его моет, моет, потом устанет и сидит…

Слушая Марусю, Катя незаметно осмотрелась в доме. А ничего, кстати… Валера был хороший хозяин, порядок навел. И кухня очень уютная, современная. Да, жалко Валеру… Наплевали ему в душу, конечно. Надо было хоть прощения попросить… Только когда, в какой момент вылезешь с этим прощением? Когда он сына обещает убить, что ли? Нет уж, Валера, извини. Своя рубашка все равно к телу ближе. И своя кривда дороже чужой правды. И вообще, скорей бы уж ребята позвонили, как у них там с билетами на проходящий до Саратова срослось!

– Ну что, Маруся, будем обед готовить? – улыбнулась она девочке, отогнав грустные мысли.

– Да! Только давай что-нибудь вкусное! Картошку жареную, например!

– А может, суп сварим? Все же обед… А картошку на ужин…

– Ладно, бабушка. Я тебе помогать буду, хочешь?

– Конечно, хочу… Как же я без тебя-то управлюсь, умница ты моя? Без тебя я и не жила вовсе… Ходила мимо, даже подойти боялась…

– А почему?

– Да глупая была! Вот подрастешь немного, и я тебе все-все про свои глупости расскажу, ладно?

– А разве взрослые делают глупости?

– Ой, что ты! Делают, и еще какие…

Надя сидела, смотрела на них с ласковой улыбкой. Так и день прошел на фоне этой улыбки, перетек от обеда к ужину.

Спать Катя легла на одном диване с Марусей – показалось, так надежнее. Первую ночь провела беспокойную, прислушивалась к каждому шороху. Вставала, подходила к окну, вглядывалась в жидкую темень. Никого, только луна ущербная светит. Еще и фонарь уличный за забором наяривает, во дворе все хорошо видно. И мышь чужая не проскочит. Где-то собака лает… Хорошо, завтра выходной. А потом надо будет к начальству идти, в отпуск раньше срока выпрашиваться. С таким хозяйством теперь не забалуешь, уже и сама себе не принадлежишь. А ведь хорошо, черт возьми, когда сама себе не принадлежишь…