– Ха, Теоретик, если бы они оставались, давно бы уже все по Земле гуляли! Долго ли всем миром их насобирать? – вместо Славы ответил Сноуден, который, как оказывается, не спал.

– Гриша, а ты в те времена здесь уже был?

– Да. И, к своему стыду, должен сознаться: именно я в ту ночь и дежурил.

– На что угодно могу поспорить: дрых на посту, глава клана! Потому ничего и не видел. Это тебе не читы юзать! – Слава сделал вид, что совершенно серьезен.

Сноуден на его нападки внимания не обратил, начав вместо этого оправдываться:

– В том-то и дело, что нет. К тому же при всем желании не смог бы заснуть – зуб болел так, что выть хотелось. Какой уж там сон!

– Нет у меня теперь к тебе доверия! – не успокаивался Проф. – Это ты своим деткам, когда появятся, будешь рассказывать, что зубы болели, а мы люди взрослые.

– Есть на Земле у меня дети, только как до них добраться? – Гриша вздохнул так тоскливо, что у Славы сразу же пропало желание ерничать.

Я же не утерпел:

– Гриша, а дальше-то что было?

Как выяснилось, не спал и Гудрон. Поскольку на этот раз ответил именно он:

– Пожалел Грек Ероху, вот что. Хотя мог бы и замочить: тот на него первым с ножом кинулся, к тому же со спины. Только Грек волчара стреляный, его так просто не возьмешь!

– А ты…

– Я тоже там был. Я к Пожарнику еще прежде Грека с Артемоном прибился.

– Тогда скажи, получается, у Грека были серьезные основания обвинить Ероху? – В том, что Пожарник действительно смог открыть портал, я по-прежнему сомневался. Их существование против любой логики. Хотя во что только люди не верят! Недаром же говорится, что вера не требует доказательств, на то она и вера.

– Самые что ни на есть. – Гудрон умудрился кивнуть лежа.

– А какие именно?

– Грек видел, как Ероха куда-то из комнаты выходил. Но особого значения не придал: мало ли кому иной раз посреди ночи приспичит.

– Григорий, а ты видел, как Ероха из комнаты выходил?

Вообще-то пост располагается так, что виден весь коридор. В конце коридора лестница, которая ведет вниз, в оружейную комнату. Из него же и двери в общую спальню, комнату Грека, прежде Пожарника, в столовую и кухню. Точнее – в столовой дверей нет, только проем. На кухню можно попасть только через столовую.

Но это ничего не меняет. Сиди ты в коридоре хоть как, краем глаза обязательно уловишь движение в коридоре. Или услышишь что-нибудь. Если не спишь. Гриша уверяет, что не спал.

– Не видел я его, в том-то все и дело, – вновь начал оправдываться Сноуден. – Я практически всю ночь по коридору как маятник: туда-сюда, туда-сюда.

– А Ероха что сказал? Выходил он из спальни, нет?

– Выходил, говорит. И дверь наружу открывал: нужник-то у нас во дворе.

– А как же ты тогда его не увидел?

– Сам не понимаю. – Гриша лежа дернул плечами. Что должно было означать: он широко разводит руками от недоумения.

– Ероха сказал, что дрых Сноуден, когда он мимо него шел, – снова влез в разговор Гудрон. – И даже не всхрапнул, когда он двери открывал.

– Да не спал я! Всеми богами сразу клянусь! – горячился Гриша. – Говорю же, зубы!

Понятно одно: ничегошеньки непонятно. И чтобы хоть как-то подытожить то, что успел узнать, я спросил:

– Ну и чем все закончилось?

– Чем-чем… Ерохе пришлось уйти, и он еще легко отделался. Я бы на месте Грека точно бы шею ему свернул. За нож. Ну а Грек занял место Пожарника. Люди так решили, потому что главный всегда должен быть. Вообще-то Ероха правой рукой у Пожарника был. И если бы не случилось то, что случилось, после пропажи Пожарника именно он и стал бы главным.

– Это вряд ли, – не согласился с ним Гудрон. – Вот ты бы за кого проголосовал?

– Понятное дело, за Грека. Ероха никогда мне не нравился.

– Вот и я за Грека. И Янис, и остальные. Кроме Кости Печеного. Ну так он вместе с Ерохой и ушел. Ладно, Теоретик, не забивай голову. Как говорится, дела давно минувших дней. Сейчас у нас другие проблемы. Но ты ими тоже голову не забивай, справимся: влипали в ситуации и похуже. Лучше поспи.

Я и не думал забивать голову. Там сам черт ногу сломит. Спал – не спал. Выходил – не выходил. Возможно, Пожарник вместе с пикселями и смылся. Без всякого портала. Только куда? Мир здесь огромный, но поселков мало. И людей в них тоже. А что делать с пикселями там, где их потратить нельзя?

К моему удивлению, меня никто не разбудил, и я проспал всю ночь. Нет, караул у нас был выставлен, и он менялся. Когда заступала очередная смена, я даже проснулся, полагая, что наступила моя очередь. Но ни меня, ни Славу Профа трогать не стали. И только когда рассвело, мы с Гудроном отправились наблюдать за долиной.

– Все-таки они нас опасаются. Причем серьезно, – сделал вывод Гудрон.

– Почему так считаешь?

Вероятно, мы их тоже опасаемся, поскольку всю ночь дежурили только опытные бойцы, к которым особое доверие, в отличие от меня и Славы. Хоть и находимся мы на вершине практически неприступной горы.

– Ну ты же сам видишь, постоянно держат себя настороже! Так, по-моему, у них еще людей прибавилось! Нет, ну точно! Вчера ровно двенадцать было, а сейчас в третий раз пересчитываю, и меньше пятнадцати не получается!

Проснувшись, я лелеял тайную надежду, что Ероха со своими людьми уже ушел. А тут, оказывается, их стало еще больше. Настроение и без того неважное, оттого что полностью мне не доверяют, стало еще хуже. Заметив это, Гудрон больше не пытался приставать ко мне с разговорами. Так мы и молчали до самой смены, которая началась в полдень.

Обед состоял практически из одного мяса, завяленного Гришей пару дней назад по особому рецепту и потому даже на жаре совершенно не испортившегося. Только чересчур пряного от специй, отчего все время хотелось пить. Но воду приходилось экономить. И еще пекло солнце, что тоже жажды не убавляло. И небо не предвещало не то что скорого, но даже в ближайшей перспективе дождя. В общем, ничего хорошего.

Ближе к вечеру снова пришло мое время как наблюдателя. На этот раз в паре со Славой. Мы перекинулись с ним парой слов и дальше лежали молча. Вероятно, у него тоже не было никакого настроения поговорить, чтобы скоротать время. Но, по крайней мере, под защитой кустарника солнечные лучи доставали не так сильно, как в нашем лагере.

Славе все-таки было проще. Или нет. У него расстроился желудок, и даже на расстоянии пары метров было слышно, как в нем бурчит. Время от времени он отползал назад и вприпрыжку бежал к расщелине, которая и стала нашим сортиром. Хоть какое-то, но развлечение.

Когда он вернулся в очередной раз, заявился с проверкой Гудрон.

– Молодцы, – сказал он. – Языками не треплете. Хвалю! Проф, а ты чего такой зеленый?