* * *

Один из известных эмигрантов из России, а также будущий народный комиссар иностранных дел, довольно долго жил в Лондоне. Это Максим Максимович Литвинов, специализировавшийся в Советской России на иностранных делах (подробнее см. в главе «Советские послы»).

В Англию он попал из Франции – его поймали на обмене «конфискованных», т. е. ворованных коммунистами денег и выслали. Так в 1908 г. Литвинов попал в Лондон, где ему пришлось прожить десять лет.

Сына незначительного банковского служащего в Белостоке звали Максом Валлах, он учился в реальном училище, увлекся революционными идеями и в 22 года вступил в социал-демократическую партию, был арестован, но, конечно, сбежал из тюрьмы и опять занялся подпольной деятельностью. Партия направила его за рубеж. Несмотря на то, что полиция рассылала телеграммы об усилении наблюдения, сообщала о предполагаемых маршрутах Литвинова, все же русская полиция его блистательно проморгала, и Литвинов появляется в Швейцарии.

Там он примкнул к Ленину, стал партийным кассиром, занимался перевозкой в Россию нелегальной литературы, а потом и оружия. Он нарядился офицером эквадорской (!) армии и размещал заказы на изготовление и доставку крупных партий оружия по всей Европе – кроме Парижа, он открыл филиалы в Льеже и Цюрихе.

Попался ловкий конспиратор (кличками его были: Папаша, Казимир, Феликс, Граф, Ниц, Максимович, Гаррисон и еще много других) на обмене денежных купюр, «добытых» в результате налета на банковский транспорт.

Большевики занимались пополнением партийной кассы путем «экспроприаций», или, попросту, грабежей. В июне 1907 г. в Тифлисе (Тбилиси) группа боевиков напала на карету Государственного банка, перевозившую 375 тысяч рублей и сопровождаемую пятьюдесятью казаками. Бросили несколько бомб, в наступившей суматохе схватили мешки с деньгами и исчезли. Оказалось, что деньги перевозились в крупных, 500-рублевых купюрах, номера которых тут же сообщили банкам. Большевики решили, что иностранные банки будут не такими внимательными, и там удастся обменять банкноты. Литвинов взялся за это дело в Париже, но полиции стало известно о задуманном и его тут же арестовали. Русское правительство потребовало выдачи Литвинова, но так как он непосредственно в грабеже не участвовал – только покупал на ворованные деньги вооружение – его французы не выдали, а… выслали в Англию (!). Но Литвинов не сразу отправился в «ссылку»; он объявил, что так просто он никуда не поедет, так как ему нужно кое-что заработать в Париже на жизнь изгнанника. Литвинов устроился на работу в сапожную мастерскую, две недели чинил обувь, успел в парижской клинике сделать небольшую хирургическую операцию и только после этого решил отправиться в «изгнание».

Он поселился сначала в Кэмден-Таун (Camden Town), районе города севернее парка Риджентс, но прожил там недолго и переехал в Илинг (Ealing, городской район на западе), где коммуной жила небольшая группа большевиков. После того как она развалилась (рассказывают, что «коммунары» так спешили покинуть нанимаемый дом, что перед отъездом, давясь, съели все, что было в доме), Литвинов в 1908 г. переехал в дом № 33 на Морнингтон Кресент (33, Mornington Crescent) и жил там «в дешевых меблированных комнатах». Впоследствии он переехал на улицу Харрингтон-стрит, дом № 30 (30, Harrington Street). Литвинов устроился на работу в книготорговую фирму и уже стал секретарем Лондонской группы большевиков, когда Ленин назначил его официальным представителем ЦК РСДРП в Международном социалистическом бюро.

В Лондоне давний холостяк Литвинов женился: в 1916 г. в здании муниципалитета Хэмпстеда (Hampstead Town Hall) происходила регистрация брака Литвинова и англичанки Айви Лоу (Ivy Low). Они поселились в том же Кэмден Таун, № 86 на улице Саут Хилл Парк (86, South Hill Park), в месте очень живописном, к югу от Хемпстед Хит (Hampstead Heath), в доме, принадлежавшем бельгийским беженцам. Жена Литвинова понятия не имела, что ее квартира – штаб большевистской эмиграции: хорош Литвинов – зная об опасности, связанной с его нелегальной деятельностью, ничего не сообщил не только невесте, но и даже жене.

В 1918 г. чета жила к западу от Хемпстед Хит (Hempstead Heath), на улице Хиллфилд-роуд, дом № 50 (50, Hillfield Road), где Литвинов и узнал о больших переменах в его жизни: после большевистского переворота в России его назначили представителем новой власти. Сообщение о том, что он стал послом, Литвинов прочел в газетах 4 января 1918 г (см. о деятельности Литвинова в качестве посла в главе «Русские послы»).

* * *

Недалеко от литвиновской квартиры жил Платон Михайлович Керженцев, снимавший жилье на втором этаже дома № 72 на Оуклей-стрит (Oakley Street). Керженцев бежал из русской тюрьмы за границу, обосновался в Лондоне, где подзарабатывал журналистской работой, отправляя корреспонденции в разные газеты в России. В советское время он был на дипломатической работе – послом в Швеции и Италии, а потом занимал немалые посты в советском аппарате, но, как и многие, кончил жизнь от рук советских чекистов. Керженцеву принадлежит несколько книг о Великобритании: «Лондон», «Англия и англичане», «Новая Англия».

* * *

В Лондоне короткое время в конце XIX – начале ХХ в. жила Александра Михайловна Коллонтай, первая женщина, вошедшая в состав советского правительства, и первая женщина – полномочный представитель страны. Родилась она в 1872 г. в семье генерала, воспитывали ее в хлопках: в гимназию не пустили, наняли учителей, на женские курсы ни-ни, и в результате она рано выскочила замуж, только бы избавиться от семейной заботы, и, конечно, также быстро разошлась. Неудивительно, что она заинтересовалась модными течениями социал-демократии: уехала в Англию и, будучи человеком незаурядным, стала изучать рабочее движение, писать статьи и даже книги, выступать на митингах. С новой властью в России Коллонтай деятельно сотрудничала, была назначена народным комиссаром государственного призрения, занялась женским движением, выступала в защиту свободной любви.

Потом ее направили за рубеж в качестве посла, что вызвало нечто вроде шока в мире дипломатии – ранее о женщинах-послах и не слыхивали. Она была весьма успешна, приобрела даже некую популярность и, что самое главное, уцелела в смертоносных сталинских чистках.

* * *

Значительные изменения в жизни русской эмиграции в Великобритании вызвало известие об отречении Николая II и образовании Временного правительства в России. Исполняющий обязанности российского посла вместо скончавшегося в январе 1917 г. графа Бенкендорфа (см. главу «Русские послы») К. Д. Набоков вспоминал: «Известие об отречении от престола произвело на русскую колонию в Лондоне впечатление ошеломляющее. Русская колония в Лондоне состояла из двух групп: в первую входили правительственные чиновники, представлявшие Россию как союзницу Англии в войне. Группа эта насчитывала около 500 человек, в этой среде преобладали монархисты, доминировало настроение ненависти к Временному правительству, мечты о возвращении к старому режиму. Временное правительство проявляло большую терпимость к личному составу заграничных учреждений, чтобы не удалять технически ценных работников. Однако это было ошибкой, потому что Временному правительству в посольствах присягали люди, имевшие иной образ мыслей. Вторую группу колонии составляли политические эмигранты антимонархистского толка: они восторженно встретили весть о падении монархии в России»[172]. Вот они-то тут же начали собираться на родину и приезжать в Лондон, чтобы отсюда пробираться в Россию. Образовался комитет для содействия возвращению, главой которого стал И. М. Майский, секретарем Г. В. Чичерин, в составе его работал и М. М. Литвинов. Комитет находился в помещении Герценовского кружка (на улице Шарлотт)[173].