– Я давно хотел найти подходящий момент, чтобы надеть его на твой палец. Прости, что момент оказался настолько неподходящим.

Кольцо, надетое на тонкий палец, оказалось точно по размеру. Санни улыбнулась сквозь слезы, признавшись, что тоже очень скучала.

– Ты последняя, кого я должен проводить в другой мир.

– Вот оно что. И что же дальше? Что будет с нами? Это и есть наш счастливый конец?

– Эта жизнь была для тебя третьей по счету…

Какой по счету была его жизнь – он не знал. Он знал лишь, что две жизни точно прожил, так что этот раз мог быть и третьим, но мог быть и последним. Их глаза заблестели от слез. Жнецу очень хотелось родиться вновь, встретить Санни и сделать так, чтобы их история была действительно счастливой.

За окном Чайного дома показался Гоблин. Санни встретилась с ним взглядом.

– Дорогой брат, как давно я тебя не видела, – произнесла она, и в ее сердце смешались счастье и горечь. Повернувшись к брату, она улыбнулась: – Я так рада, что могу уйти, в последний раз увидев тебя.

– И все потому, что я знаю, как правильно выбирать друзей.

– Прости, что оставляю тебя одного и ухожу первой. Будь здоров… Я надеюсь, когда-нибудь мы снова встретимся…

– Будь счастлива, моя страшненькая сестренка.

Прощаясь, он смотрел на нее с грустью. Мрачный Жнец взял Санни за руку, и они встали из-за столика. Попрощавшись с Гоблином, они с улыбкой шагнули за дверь и поднялись по лестнице.

Давным-давно благодаря Санни Гоблин увидел их будущее – возможно, такой будет их следующая жизнь. Он помнил, что в его видении они оба смеялись от души и в их взглядах не было и тени печали. Каждый раз, когда ему случалось бывать в храме, он, зажигая лампы, искренне молился о том, чтобы в следующей жизни его сестра и король снова встретились и прожили счастливую жизнь. Он знал: его просьба будет услышана, в следующей жизни они обязательно будут вместе.

* * *

Сестра, друг и невеста гоблина давно покинули этот мир. Он остался совсем один. Он прогуливался по полю гречихи, времена года сменили друг друга несчетное число раз. Гоблин брал в руки красный шарф Ынтхак, бродил по улицам, усыпанным осенней листвой, как когда-то с Ынтхак. Лил дождь или сыпал снег – он ждал, когда настанет момент их новой встречи. Не имея понятия, какой она будет в новой жизни и в каком месте ее следует искать, он ждал и надеялся.

Как и раньше, раз в несколько десятков лет он переезжал с места на место. Он привык к такой жизни. Служившие ему люди тоже менялись. Докхва, некогда молодой и дерзкий, тоже состарился и, следуя примеру своего деда, однажды представил Гоблину своего внука. Тот остался с Гоблином, который так и не научился мириться со смертью друзей и близких и продолжал жить в ожидании Ынтхак.

Внук Докхва давно вырос и тоже состарился. Увидев однажды, как Гоблин одевается, готовясь выйти на улицу, он спросил:

– Господин, куда вы собрались?

– Хочу немного прогуляться.

– Тогда вам лучше не ходить через главный вход: в отель приехала группа школьников из Кореи, там сейчас шумно.

Кивнув в ответ, Гоблин вышел за дверь.

Ему нравились и Прага, и Париж, но больше всего он любил останавливаться в отеле в Квебеке. Это место больше всего напоминало ему об Ынтхак. Пейзаж, открывавшийся со склона холма, за много лет почти не изменился, разве что его могильный камень еще больше покосился.

Он сел, прислонившись к своему надгробию, раскрыл книгу и время от времени переворачивал страницы. Свежий ветер щекотал лицо. Оторвавшись от книги, он поднял голову и посмотрел вокруг: закатное небо и облака, быстро менявшие очертания, были очень красивы. Глядя на них, Гоблин затосковал обо всем, что когда-то делало его счастливым.

Часы, когда-то подаренные Ынтхак, тикали громче обычного, а все чувства Гоблина были обострены. Вдруг вокруг него закружили пушинки одуванчика, за его спиной появилась чья-то тень, над которой, словно снег, тоже вихрились пушинки.

Гоблин обернулся и увидел Ынтхак.

Она была одета в школьную форму и шаг за шагом спускалась с холма. В этой жизни ее звали Пак Сомин, а он по-прежнему оставался Ким Сином. Гоблин поднялся ей навстречу.

– Не бывает такой грусти, которая длилась бы вечно. Впрочем, и любви тоже…

– Ставлю на то, что бывает!

– И на что ставишь, на грусть или на любовь?

– На грустную любовь.

Казалось, этот миг длился вечность. Он выдержал испытание ожиданием длиной в тысячу лет, где каждый день был похож на предыдущий, и Ынтхак сдержала свое обещание. Глядя на Гоблина, она счастливо улыбалась, и в уголках ее глаз блестели слезы. Гоблин чувствовал, как ему жжет глаза. Он с нежностью наблюдал, как она идет к нему.

Подойдя совсем близко, девочка с волнением воскликнула:

– Эй, дядя!

От этих слов из глаз Гоблина полились слезы.

– Вы знаете меня?

Он медленно кивнул в ответ:

– Ты первая и единственная… невеста гоблина.