– И что делать будем? Крепость мы обязаны отстоять, таков приказ государя Ивана Федоровича!

– Ишь ты! – недоверчиво прищурился Родилов. – Неужто сам так и сказал?

– Хочешь, побожусь? – усмехнулся Панин. – Как на духу говорю, что его величество с малым отрядом к нам в лагерь под Тулой прискакал, проверил все и вот такое напутствие дал!

– Эва, – озадаченно хмыкнул атаман.

– Не веришь?

– Отчего же. Хотя и дивно сие. Ну да ладно, коли государь сам повелел, то мы уж расстараемся. Скоро из похода вернутся мои казачки, вот и соберем круг. А там всем сестрам по серьгам раздадим, а кого надо, то и вовсе… – не договорив, оборвал фразу атаман.

– Это хорошо, коли так. Полку моему требуется место под казармы.

– Домов свободных много, пусть занимают.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Федор. – Надо не просто разместить, а так, чтобы они все вместе располагались, под присмотром начальных людей. Иначе враз разболтаются, тогда с ними никакого сладу не будет.

– Вот оно что, – понимающе кивнул Епифан. – Ладно, потеснимся, коли так.

– Хорошо. Еще лекарь иноземный есть с нами, надобно ему дом под лазарет выделить.

– Это дело доброе. Найдем и ему хоромину. Я вот и сам прихворнул. Может, твой немец полечит?

– Само собой. Заходи в любое время, атаман.

– Это так, присказка. А сказка у нас наперед будет, господин полковник. Оттого что мы Азов держим, великая польза народу православному и всей России. Сколько мы тут сидим, ни одного набега серьезного на Русь не прошло! Есть у нас послухи свои из числа русских пленников в Крыму, бают, что не раз слышали, как говорят мурзы и татаровя промеж себя, съезжаючись, и тужат гораздо об Азове: пропала-де у нас мало не треть государства, и простор, и воля в степи вся у нас отнята. Азов-де наша защита, а Крыму то была оборона немалая. И еще сказывают, ежели московские люди сядут крепко на Азове, тогда-де и до Перекопа всю степь у нас отымут, да и сам город, чают, возьмут. А после того и всем Крымом завладеют. Только царь людей пришлет с Руси в Азов и велит им на Крым идти – не десятью раз Крым воевать, однова[45] извоюют, а он вовеки пуст будет. Вот каково они думают! Потому никак нельзя крепость эту оставлять, за себя царю надобно Азов брать!

– Как оборону держать собираетесь?

– Приступом турки города не возьмут, это точно! А где османские пушки стены порушат, там будем тарасы ставить, набитые хрящом[46] и землей. Рвы раскопали, валы насыпали, стены, какие порушились, заново отстроили, наняв греков-каменщиков. А больше всего подкопы и ходы подземные, да «слухи» ведем. Волчьи ямы роем, туда порох закладывать будем. Придет турка, мы ужо угостим его на славу!

– То доброе дело! Я розмысла привез с собой, француза, Безе. Он в этом деле вам подмогой будет.

– Помню его, круглый такой коротышка! Ишь как нас царь-государь обласкал, и лекаря, и розмысла, и людей воинских, и припасов, и пушек прислал, ничего не пожалел, то честь для нас великая. Ценит Азов Иван Федорович!

– Иначе никак! – глядя прямо в глаза атаману, строго отозвался Федя.

– Понимаю, – в тон ему ответил и Родилов.

На том и порешили. И закрутилось. Одна сплошная беготня и заботы. Голову некогда приклонить, да чего там, поесть толком времени не находилось! Так, на бегу перехватит кусок и дальше.

Панину пришлось нелегко в первые дни. Разом навалилось столько задач, что голова шла кругом, ночами он не мог уснуть из-за навязчивых мыслей, то и дело поднимаясь выпить кваса, и, не паля лучину впотьмах, просто смотрел на ночное южное, все в россыпи огромных ярких звезд и широкой ленте Млечного Пути небо.

Казаки и сами трудились, крепя оборону истово и с полной отдачей. Не за кнут и пряник, а за совесть! Знали вольные люди, что их ждет, оттого и вкладывались всей душой. Это молодого полковника не могло не радовать. Захваченные общей атмосферой, прониклись и его подчиненные – бывшие воры и душегубцы. Подчиняясь напору и следуя примеру командира, они засучив рукава принялись работать вместе с донцами, укрепляя стены и копая подземные ходы, заодно и дополнительно укрепляя свои казармы в ожидании осады и обстрелов тяжелыми пушками со стороны османов.

Потому и стоял нынче Федор, и сурово смотрел на прибывших казаков. А заприметив побратима, повеселел. В тот же день, уже вместе, прихватив заодно и француза-минера Безе, они втроем отправились обследовать состояние фортификационных сооружений.

– Сам видишь, стена тонкая, не кирпишная – камень самород кладен и смазан глиною, оттого не крепка. Почасту обваливаются прясла от сильных дождей. Приходится их поновлять. Но то не беда. Сам, поди, помнишь, как взяли Азов, по городьбе нигде ни зубцов, ни обламов[47], ни боев поверху не было. Сыскали горододельцев искусных, так они нам всё понастроили. И нижние бои[48], и середние исделали для пушек.

– Сколько всего пищалей?

– Почти три сотни. Орудий вроде и много, да только калибром небольшие. Наших девять десятков – от шести гривенок до полугривенки ядро. Да тут по стенам взяли двести штук. Иной наряд без станков, попросту в камень вделан. Слава богу, государь нам пушек добрых прислал, есть чем от басурман отбиваться.

– Я смотрю, избы татарские выше городовой стены и прямо к ней примыкают.

– Это да, но не рушить же их. Начнется осада – посбивают.

– Тоже верно.

– Жак, – обернувшись к Безе, спросил француза Федор, – много из того, что ты думал тут сделать, казакам удалось осуществить?

– Меньше половины, мон колонель. Но и того немало. Хотя против осадной артиллерии этим фортификациям не устоять. Разобьют. Нынче наука требует trace italienne[49]. Что означает необходимость вести за рвом земляные завесы-куртины с бастионами и равелинами. Тут же старые каменные стены…

– Кто знает, может, и успеем еще чего накрутить…

– Мон дье, все будет зависеть от Провидения и того, сколько времени нам отпущено до начала битвы.

Если бы пару лет назад молодому чешскому дворянину Вацлаву Попелу сказали, что злая судьба занесет его бог знает куда, в маленькую крепостцу, захваченную местными разбойниками у злобных врагов христианского мира осман, он бы ни за что не поверил в подобную возможность. Однако вот вам пожалуйста – Азов, а в нем целые толпы вооруженного до зубов народа, притом самого зверского вида. И что самое интересное, никакого края света рядом не наблюдается, а знающие люди, напротив, говорят, будто именно здесь самая середина Ойкумены.