Кенза вышла на порог, чтобы проводить нас. Она крепко обняла меня, отчего я расплакалась, хотя и обещала себе, что не стану, а она, прижав меня к себе сильнее, прошептала:

– Будь сильной, Хадар Ини.

А потом мы взяли такси до порта.

Там были огромные очереди, все казались очень нервными и раздраженными из-за ожидания погрузки на «Эсмеральду». Наконец, как только наши документы были тщательно проверены тремя разными должностными лицами за тремя разными столами, нам разрешили подняться на борт. Последний просмотрел американские визы и справку врача и сделал пометку о дате.

– Как раз вовремя, а? – мрачно сказал он, возвращая их папе. Проверяющий не улыбался, и его тон действительно был не слишком дружелюбным.

Мы нашли нашу каюту. В ней несколько пахло затхлостью. Это напомнило мне о том, как мы покидали Марсель много месяцев тому назад. Мы все чувствовали себя довольно беспокойно и попытались устроиться поудобнее на наших койках. Мама велела нам с Аннет лечь спать, потому что так время пройдет быстрее и мы будем чувствовать себя гораздо лучше, когда корабль выйдет в океан, где волны куда сильнее, чем в Средиземном море.

– Когда ты проснешься завтра утром, мы уже будем в пути, – пообещала она.

Что ж, это оказалось еще одним из тех обещаний, которые не сбываются. Я открыла глаза в тусклом утреннем свете, ожидая услышать гул корабельных двигателей, почувствовать качку и движение нашего корабля, но стояла жуткая тишина. Папы в каюте не было. Немного позже он появился, чтобы рассказать нам, что происходит. Он выглядел обеспокоенным.

Судну не дали разрешения покинуть порт, потому что у Гибралтарского пролива проходили какие-то военные маневры. Это означало, что кораблю пришлось бы плыть дальше в Атлантику, чтобы обогнуть их. Очевидно, у капитана не было ни разрешения, ни топлива для этого. Итак, мы застряли, и никто не знал, сколько еще пройдет времени, прежде чем «Эсмеральда» сможет отплыть.

Мы ждали два дня и две ночи. Мои пальцы снова кровоточили, так как я сильно обкусала ногти. А потом мрачный чиновник, который записал дату истечения срока действия нашего медицинского свидетельства, пришел, постучал в дверь нашей каюты и сказал нам, что мы должны высадиться. У него был список, и он четко провел карандашом по каждой строчке с нашими именами, что заставило меня почувствовать, будто наши жизни перечеркнули. Затем он велел нам собрать вещи и явиться на главную палубу, где ждала полиция, чтобы убедиться, что все неподходящие пассажиры покинули корабль, освобождая места для тех, у кого все документы в порядке. Когда он ушел, мы словно оцепенели и сидели в ошеломленном молчании.

Мы услышали, как он прошел по узкому коридору чуть дальше и постучал в дверь другой каюты. Услышали плач и женский голос, умолявший позволить остаться на борту, а затем и голос чиновника, очень грубый и сердитый, приказывавший забрать свои вещи и явиться на главную палубу, прежде чем он вызовет солдат.

При этих словах мама взяла себя в руки и вытерла глаза носовым платком. Затем она встала – очень высокая и очень прямая – и, не говоря ни слова, начала собирать наши вещи. Мы с Аннет последовали ее примеру, стараясь не смотреть на выражение папиного лица. Это было совершенно ужасно.

К счастью, мадам Бенатар еще не нашла новых жильцов в дом на бульваре Оазо, так что мы могли вернуться.

Хотя бы Нина-то определенно будет нам рада, несмотря на то что ей придется снова делиться со мной велосипедом и библиотечной карточкой.

Одеяло, которое шьют в центре для беженцев, предсказуемо продвигается гораздо быстрее, чем то, над которым я работаю дома, хотя мое намного меньше. Очень много женщин уже внесли свой вклад в создание полотна, и оно превратилось в настоящее произведение искусства ручной работы. И как только мы его соберем, оно займет не меньше половины самой длинной стены этого временного здания. С помощью Кейт дети сделали целый луг из ярких войлочных цветов, которые будут добавлены в качестве украшений между блоками. Мы начали раскладывать его сегодня утром, расстилая чистые простыни на полу, так как у нас нет достаточно большого стола, чтобы все это вместить.

Каждая из женщин опустилась на колени, чтобы поместить свой блок в контур, который Кейт грубо обозначила связующими полосками. Каждый отдельный квадрат уникален, собран с любовью, чтобы рассказать историю одной человеческой судьбы. Блоки – «Геометрическая бревенчатая хижина», «Медвежья лапа» и «Звезды Дружбы» – чередуются с рисунками свободной формы, перемежаются экзотическими мотивами птиц и животных в аппликациях. Каждый будет обрамлен простыми полосками, и среди них будут разбросаны цветы, изготовленные детьми, привлекающие внимание к одеялу, чтобы зритель мог прочитать отдельные сюжеты, представленные там, и ту часть истории, которую они рассказывают в целом.

Эти блоки – свидетельство разрушенных жизней, разлученных семей, раздробленных и раздавленных культур. Эти обрывки ткани уцелели в опасном путешествии, в котором так много потеряно. Но здесь, в уродливом здании с голым полом на окраине трущоб, группа женщин одержала победу. Принадлежащие к совершенно разным слоям общества, вновь обретшие любовь и поддержку, они старательно собрали все эти кусочки воедино, создав нечто новое. Они обернули свои разбитые сердца к чему-то прекрасному. Это одеяло покроет мертвые серые блоки стены центра и станет напоминанием о том, что даже среди опустошения можно найти радость, что человеческий дух несокрушим.

В конце концов женщины, которые сшили это одеяло, будут двигаться дальше, пытаясь найти свой путь к дому, который где-то там, далеко, к дому, который обеспечит жизнь, наполненную достоинством и свободную от страха. Но придут другие женщины и дети, увидят висящую на стене картину и прочтут скрытое в ней послание, свидетельствующее о триумфе, вопреки потерям. Тогда они поймут, что они не одиноки, что в этом мире есть добро.

Сегодня в центр приехала Мэй МакКоннахи. Она целую вечность беседовала с мадам Хабиб и другими волонтерами из касави. Она работает в комитете, который собирает средства для местных проектов. Мэй считает, что сумеет привести веские доводы в пользу присуждения гранта, который поможет запустить предприятие по изготовлению одеял. Женщины уже придумали для него название – «Sawianaan», что по-арабски означает «вместе». Когда я говорю им, что это слово созвучно английскому sewing – «шитье», они смеются и хлопают в ладоши от восторга. Мэй попросила мадам Хабиб прийти и побеседовать с сообществом, в работе которого она принимает участие. У местных волонтеров большой запас знаний и богатейший опыт, которыми они могут поделиться.

На обратном пути в город я прошу таксиста высадить нас у входа в парк Мердок, потому что хочу пройти остаток пути пешком, разминая ноги и давая Грейс подышать свежим воздухом. Я чувствую себя счастливее, чем когда-либо за целую вечность. Я улыбаюсь Грейс, и она улавливает мое настроение, агукает и смеется, пытаясь подражать мне, когда я указываю на пару рыжегрудых горихвосток, возмущенно ворчащих на нас со своего насеста в ветвях джакаранды.