мучили белых. Нечего было и думать, чтобы цензура пропустила. Тогда он переделал рассказ: изобразил, как белые мучили красных, – и заслужил похвалу от Воронского и прочих». Алексей Толстой называл Николая Никитина «наглым и бездарным».

Наиболее последовательный защитник имени Есенина – Иннокентий Оксенов отметил в дневнике в апреле 1924 года: «Выяснилась незавидная роль Никитина». Жаль, что он не расшифровал ее. Известно, что он имел в виду скандал у артиста Ходотова с обвинением Есенина в антисемитизме. Мемуары Никитина о Сергее Есенине (явно заказные) дали повод автору книги «Есенин. Тайна смерти. Казнь после убийства» Виктору Кузнецову приглядеться к Никитину внимательнее. Удалось выяснить, что Николай Никитин – бывший чекист, комиссар-политработник, приятельствовал с Павлом Медведевым – секретарем комсомола 3-го ленинградского полка войск ГПУ, с Василием Князевым, дежурившим в покойницкой возле тела покойного Есенина, а морг – не проходной двор. Выяснилось, что Никитин провел несколько месяцев в Англии (попутно и в Германии), работая, по его словам, «в одном из советских учреждений». Выполнив задание, возвратился 19 августа 1923 года.

Николай Никитин

Вспомним, что за два месяца до смерти Сергей Есенин неожиданно примчался в Ленинград и так же внезапно уехал, пообещал Никитину, с которым встретился у Садофьева, прийти к нему в гости на обед, но уехал и даже не простился. Виктор Кузнецов считает, что «поэт наводил мосты для побега в Великобританию». Тут уместно вспомнить два письма. Первое от 4 апреля 1924 года. Приблудный пишет Анне Абрамовне: «Хорошая Анна Абрамовна! Когда освободитесь – приходите к Вардину <…> Вечером будут Галя, Катя, Рита и другие. Будем петь, а вы будете смеяться над заявлением Сергея о выезде за пределы СССР. Приходите и проч. Ваш Иван Приблудный». Второе от 27 ноября 1925 П. Чагину: «Дорогой Петр! Пишу тебе из больницы. Опять лег. Зачем – не знаю, но, вероятно, никто не знает.

Видишь ли, нужно лечить нервы, а тут фельдфебель на фельдфебеле. Их теория в том, что стены лечат лучше всего без всяких лекарств. <…>

Все это нужно мне, может быть, только для того, чтобы избавиться кой от каких скандалов. Избавлюсь, улажу, пошлю всех в кем и, вероятно, махну за границу. Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки <…>» Намек на львов, некоторые дотошные исследователи трактуют как намерение уехать в Англию, на государственном флаге которой изображен лев.

Никитина Зоя Александрова (урожденная Гацкевич, 1902–1973), издательский работник. Первый муж – А.А. Кази, брак 1922 год – развод 1923 год. Второй муж – Николай Никитин, брак 1924 год – развод 1927 год, сын Владимир (1924–1945); третий муж Н.М. Рензин умер в 1933 году, сын Борис (1930–1946);. четвертый муж М.Э. Казаков – брак в 1935. В четвертом браке рожден сын Михаил Михайлович Казаков – известный актер(1934–2011). О Есенине говорить не любил, стихи его (будучи великолепным чтецом) читал только после принятия алкоголя. Семья дружила с Анатолием Борисовичем Мариенгофом. М.Э. Казаков был его соавтором. Говоря о женитьбе Михаила Эммануиловича на Зое Александровне, Борис Лавренев вспомнил слова Тютчева: «Если хочешь прогуляться по Летнему саду, нет расчета его покупать». Не верил в прочность этого брака? В 1924 году Зоя Александровна родила сына, работала в Лениздате. В то время Есенин там часто бывал. Он не мог не заметить хорошенькую женщину, тем более, что был хорошо знаком с ее мужем, Николаем Никитиным.

Никитина Зоя

Итак, Анна Абрамовна Берзинь, эта «кавалерственная дама» по-советски, заботясь о здоровье Сергея Есенина и пообщавшись с его лечащим врачом Аронсоном, узнала, что Есенин серьезно болен, и жить ему осталось недолго, хотя врач той же клиники, Петр Зиновьев, в ответ на вопросы дочери Натальи о здоровье поэта, отвечал ей, что Есенин в клинике отдыхает и вполне здоров. Анна Абрамовна самоотверженно ринулась спасать поэта. Она, в компании неизвестного, отправилась в Ленинград на поиски поэта. В эти предпраздничные дни билеты на поезд было достать сложно. Билеты покупал ее спутник. Выехала она поездом 24 декабря, утром уже была в Ленинграде. Сначала дозвонилась до М.М. Шкапской, но у той случилось горе (покончил с собой близкий человек), и Мария Михайловна помочь Берзинь не могла. Анна Абрамовна стала обзванивать всех знакомых, но никого не могла застать дома: был канун Рождества. «Но вот, наконец, мне повезло, – пишет Берзинь, – к телефону подошел Николай Никитин. Он с готовностью приехал в «Европейскую», где я ему подробно рассказала о Есенине. Он обещал все устроить и уверил, что я могу спокойно возвращаться домой, так как он примет все меры, чтобы с Сергеем никто в Ленинграде из писателей не пьянствовал, не шатался по кабакам, одним словом, обещал сделать все так, как следует.

Двадцать шестого утром решила обойти гостиницы, чтобы отыскать Сергея Александровича. В «Европейской» его не было. Я об этом узнала в первый же день. В «Гранд-Отеле» его не было тоже, он не заходил туда. «Астория» была тогла не гостиница, он там не мог остановиться. И к тому же у меня была твердая уверенность, что он остановился у своих друзей.

Двадцать шестого вечером мы встретились с Николаем Никитиным, и он проводил нас на вокзал. <…>» Два дня потрачено Анной Абрамовной на какие-то бестолковые действия: в «Англетер» даже не позвонила и не зашла, хотя была рядом.

С Николаем Никитиным история не менее интересная: он вскоре «забыл», что два дня потратил на общение с Берзинь. В мемуарах он написал об этих днях: «Кто-то звонил и спрашивал о Есенине». Он же провожал ее на вокзал! А через год уже не помнил их разговор? Кто-то из этих двоих лжет!

27 декабря Анна Берзинь приезжает в Москву. Она отпросилась на работе и «хлопнулась в постель». «Проснулась к вечернему чаю». Сквозь сон она слышала звонки. Ей звонили из Госиздата сообщить, что она включена в похоронную комиссию. 27 декабря назвал Троцкий в статье памяти поэта. 27 декабря, как утверждали свидетели, Софье Толстой кто-то звонил из Ленинграда с сообщением о гибели Есенина. В некрологе газеты «Бакинский рабочий», кажется, тоже упоминается именно 27 число. Ленинградские литераторы 29 декабря провожали гроб с телом поэта в Москву. Из Москвы за ним выехала последняя жена Софья Толстая-Есенина и новоиспеченный зять – Василий Наседкин.

Из воспоминаний Павла Лукницкого: «Из всех провожавших (я не говорю об Эрлихе) больше всех расстроены Тихонов и Никитины. Жена Никитина (Зоя Александровна) молодая, хорошенькая,