– Два часа, – говорит сотрудница. – Еда и напитки запрещены.

У нее сухой, строгий и резкий голос. Больше похоже на запись, чем на живую человеческую речь. Послушно киваю. Она смотрит на меня с подозрением, словно я могу прятать завтрак под свитером. Но пропускает.

За одним из компьютеров уже сидит пожилой мужчина в фетровой шляпе и сосредоточенно набирает что-то на клавиатуре двумя указательными пальцами. Когда я прохожу мимо, он не поднимает взгляда, и мне удается заглянуть ему в экран. Пишет сообщение кому-то на сайте знакомств. Молодец! Сет бы осудил мое любопытство, он в шутку называл меня «всевидящим оком». Напоминаю себе, что мнение Сета больше не имеет никакого значения. И вообще, если бы не любопытство, я бы до сих пор блуждала во тьме, замужем за человеком, которого толком не знала.

Подхожу к одному из дальних компьютеров и сажусь на пластмассовый стул. Во рту кисло от выпитого ночью кофе и сна в машине, волосы – грязный комок. Сотрудница библиотеки продолжает бросать на меня взгляды, словно я в любой момент могу убежать с одним из старых компьютеров под мышкой. Нетерпеливо стучу пальцами по столу, дожидаясь, когда загрузится Интернет, и тревожно озираюсь каждые несколько минут, словно в помещение в любой момент может зайти Сет. Наконец появляется окно поиска, и я ввожу запрос, подперев рукой подбородок. Я пришла сюда разведать три вопроса, и под первым номером идут родители Сета – полигамные мама и папа! Ввожу в поисковик их имена, Перри и Филлис Эллингтон, и слова «убийство, суицид». Никаких статей, никаких заголовков. Только некролог с датами рождения и смерти и указанием единственного ребенка – Сета Арнольда Эллингтона. Если верить Сету, у него были братья и сестры от других матерей, гораздо моложе его, потому что его отец женился на других женщинах, когда Сет был подростком. Но поскольку Перри и Филлис жили вне общественных норм, информацию о братьях и сестрах Сета найти практически невозможно. Они сейчас должны быть подростками, не старше. Законной женой Перри была Филлис, которая сейчас лежит с ним в могиле. И только другие жены могут знать, что случилось на самом деле… И мой муж.

Приступаю к следующему пункту и ввожу название препарата, о котором Реджина рассказывала в кафе: «Мизопростол». Он вызывает схватки и в сочетании с «Мифепристоном» используется для проведения абортов во втором триместре беременности. Орально его безопасно использовать до сорок девятого дня, после чего возникают серьезные риски для матери. Руки трясутся, и я вспоминаю день гибели моего ребенка. Перехожу от ссылки к ссылке. Внутри все холодеет, словно прочитанное прогнало тепло. Более позднее использование опасно для матери, вызывает понижение давления, потерю сознания и инфекции после аборта. Отпускаю мышку и откидываюсь на спинку стула, закрыв глаза ладонями. В день выкидыша Сет останавливался на заправке купить еды. Я помню бумажные стаканчики с чаем, которые он принес в машину, и свою благодарность заботливому мужу. Чай, присланный, по его словам, его матерью, которая на самом деле погибла. О господи! Если Реджина права, выкидыш спровоцировал Сет.

Боль практически невыносима. Когда все произошло, я не стала смотреть медицинский отчет из больницы – не хотела. Сет защищал меня все эти дни: горевал со мной, оберегал от всего, что я не желала слышать. Без него я бы не справилась. Он говорил, что решил найти вторую жену, когда Реджина твердо высказала нежелание иметь детей. Но зачем тогда убивать своего нерожденного сына и подвергать опасности мою жизнь? Какая-то бессмыслица. Мне хочется вцепиться в собственные волосы, закричать от разочарования. Ответы я могу получить только от Сета. Я должна посмотреть медицинские документы. Услышать все объяснения.

Последний поиск – самый мучительный. Он спровоцирован фразой, брошенной Реджиной уже на выходе из кафе:

«Мне кажется, с ним что-то не так».

Несмотря на все старания, фраза Реджины не выходит у меня из головы. Осознание наступает постепенно, вместе со жгучим, шипящим гневом. Мой муж болен – отвратительно болен. Почему я не заставила его рассказать о своей семье? Он скрывал свою травму, уходил от расспросов о детстве. И теперь я ужасно боюсь за Ханну – за ее нерожденного ребенка.

Я всегда была такой доверчивой, да? Когда-то я никого не впускала в свою жизнь, чтобы меня не отвлекали от целей. Почему же с Сетом вышло иначе? Конечно, он был привлекателен, но разве мало таких мужчин? И флиртовал со мной, но и тут он был не первым. Вокруг меня всегда были мужчины, желающие привлечь мое внимание. Я принимала их ухаживания с подчеркнутой вежливостью. Иногда ходила на ужин или выпить пива, просто прогуляться или на другие развлечения, типичные для девушек моего возраста. Но получалось всегда не то – я ожидала совершенно других ощущений. До Сета.

Пытаюсь сформулировать, чем он так меня зацепил, какими преимуществами, и все сводится к одному: он всегда очень интересовался моей жизнью. Задавал вопросы и восхищался ответами. Вспоминаю, как он поднимал брови, если я говорила что-то остроумное, с какой мягкой улыбкой слушал мои рассказы. Тогда казалось, что у него нет никаких скрытых мотивов, я просто привлекаю его столь же сильно, как он меня: чистая химия. В тот первый раз в кафе он помогал мне готовиться к экзамену и расспрашивал, почему я захотела стать медсестрой. До этого никто не задавал мне подобный вопрос, даже родители. Получается, он тщательно продумал план действий, стратегию. Девушка вроде меня, оторванная от семьи, увлеченная учебой, втайне мечтала об эмоциональной близости. Думаю, мне было даже все равно, с кем: мужчиной, женщиной, подругой или давно потерянной тетушкой. Я ждала, пока меня кто-нибудь заметит. Даже не знаю, за что я злюсь на себя сильнее: что купилась на это или что так долго этого не замечала. Но разве все мы не хотим быть услышанными? Я ничем не отличалась от любой другой женщины, которую заставил почувствовать себя особенной, а потом бросил мужчина. Хотя она ради него отказалась ото всего. Сет оказался шарлатаном. Он использовал свое обаяние, чтобы манипулировать женскими эмоциями. К тому моменту, как он рассказал мне про Реджину, я уже была влюблена. И готова принять любое его предложение. Стыдно подумать.

А сейчас он где-то манипулирует Ханной, и она слепо ему верит, мечтает об их семейной жизни с ребенком. Если Реджина права, Сет планирует сделать с ней то же, что и с нами.

Сажусь на какую-то скамейку в центре города, перед фургонами с едой. Какой-то мужчина в кепке стоит рядом и тоскливо смотрит на фургон с тако. Интересно, почему он не осчастливит себя и не купит порцию? Начинается мелкий дождь. Меня чем-то беспокоит эта история, что-то не сходится. Закрываю глаза и пытаюсь расставить все по местам. Реджина, Четверг, Ханна и Сет – что у нас общего? Каковы наши роли в игре Сета? Иногда в нашей жизни возникают моменты особой ясности. Именно такой момент сейчас настал в моей. Наслаждаюсь им несколько мгновений, а потом принимаю решение. Встаю, и в этот момент мужчина в кепке перебегает дорогу – вместо тако он идет к фургону с салатом. Улыбаюсь: мы оба сделали выбор.

Я дома уже неделю. Милый дом, который пришлось убирать после Сета добрых три часа. Когда я вернулась, в квартире царил страшный бедлам, словно Сет надеялся, что, побросав на пол все подушки и содержимое моих ящиков, он узнает, где я нахожусь. Воняло тухлятиной, в переполненном мусорном ведре на кухне я нашла контейнеры из-под готовой еды и недоеденные фрукты. Дом казался странным… Чужим. Первым делом я нашла пистолет, который подарил папа. Потом открыла все окна и много часов жгла свечи, чтобы прогнать запах. Видимо, Сет нашел мой телефон в лифте – мобильный с треснутым экраном лежал на кухонной столешнице, рядом с пузырьками лекарств. Я покрутила его в руках. Похоже на предупреждение, и я сделала выводы. Оставила телефон на столешнице и понесла лекарства в ванную, а там открыла их, одно за другим, и высыпала все в унитаз. Спустила воду и с удовлетворением наблюдала, как исчезает моя тюрьма. Компьютер исчез, хотя бумажник и ключи муж галантно оставил на месте. Потом я вызвала слесаря и заплатила дополнительные деньги, чтобы замки поменяли в тот же день. Параллельно установила новый код сигнализации.