Джексом поспешил успокоить друга.

— Что, он и правда ушел? — испуганно спросила Менолли, не воспринимавшая ответов Рут'а.

— Рут' так не думает. К тому же дракон не может допустить, чтобы его всадник причинил себе вред. Д'рам не может уйти из жизни, пока жив Тирот'. А Тирот' не уйдет в Промежуток, пока жив Д'рам.

— Но в каком же они времени? — огорченно спросила Менолли. — Ведь мы так и не узнали…

— Не узнали. Но если Д'рам был здесь, причем достаточно долго, так, что файры успели его запомнить, и если он собирался здесь поселиться, ему пришлось найти или соорудить для себя какое-то укрытие. Ведь здесь бывают страшные ливни… И Нити… — Джексом стал обшаривать взглядом кромку леса, намереваясь проверить свою теорию. — Слушай, Менолли, ведь Нити начали падать всего пятнадцать Оборотов назад. Для Тирот'а это не такой уж большой скачок… Ставлю скорлупу Рут'а против огрызка плода, что именно в том времени и надо искать Д'рама — до начала падения Нитей! Уж он-то с ними навоевался на всю жизнь! — Увязая в песке, Джексом направился к своему снаряжению и начал торопливо одеваться. Он чувствовал, что ошибки быть не должно. — Я почти уверен, что Д'рам перенесся на двадцать — двадцать пять Оборотов назад. Для начала мы попробуем поискать его там. Если заметим хоть какие-то следы Д'рама или Тирот'а, сразу же вернемся, я тебе обещаю!

Он вскочил Рут'у на спину и, застегивая шлем, поднял дракона в воздух.

— Подожди, Джексом! Остановись!

Слова Менолли потонули в свисте воздуха, рассекаемого крыльями дракона. Джексом злорадно ухмыльнулся, глядя, как возмущенная девушка подпрыгивает внизу. Потом сосредоточился на мгновении, в которое хотел попасть, — вот-вот рассветет, Алая Звезда, отклонившись далеко к востоку, сверкает угрюмым тускло-розовым блеском, еще не готовая обрушить на Перн смертоносный ливень… Но последнее слово все же осталось за Менолли. Направив Рут'а в Промежуток, Джексом почувствовал, как вокруг его шеи обвился хвост файра.

Казалось, они целую вечность висят в ледяной пустоте Промежутка. Юноша почувствовал, как холод до самых костей пробирает согретое ласковым солнцем тело; бездонная тьма ощутимой тяжестью давила на виски — все сильнее и сильнее… Внезапно мрак сменился неярким мерцанием; они снова были над бухтой. Холодный рассвет. Низко, почти над самым горизонтом, сияет розовым пятнышком Алая Звезда.

— Ты чувствуешь Тирот'а, Рут'? — сам Джексом не мог ничего разглядеть в тусклом свете занимавшегося дня — зари, что разгоралась задолго до его рождения.

«Он спит. И человек — тоже. Они здесь».

Радость захлестнула Джексома. Он велел Рут'у возвращаться к Менолли, только не так быстро. Юноша представил себе солнце, высоко стоящее над кромкой леса. И солнце было первым, что он увидел, когда Рут' перенес его в летние небеса над бухтой, в сегодняшний день.

Сначала Джексом не мог отыскать на берегу Менолли. Потом Красотка и еще двое бронзовых — в путешествии его сопровождал Крепыш — появились рядом с ним. Красотка оглашала воздух возмущенными воплями, Нырок и Крикун тревожно перекликались. Наконец из леса появилась Менолли и, подбоченясь, стала следить за их приземлением. Джексому не нужно было смотреть ей в лицо — он и так знал, что она кипит от злости. Пока Рут' осторожно садился, стараясь не забросать девушку песком, она не спускала с Джексома разъяренного взгляда.

— Ну, что скажешь?

«Слов нет, Менолли очень хороша, когда стоит вот так, сверкая глазами, — думал Джексом, — только зря она надеется меня напугать».

— Они там, двадцать пять Оборотов назад. Я использовал как ориентир Алую Звезду.

— Хорошо, что хоть додумался использовать что-то постоянное! Ты соображаешь, что отсутствовал несколько часов?

— Ты же знала, что со мной все в порядке. За нами увязался Крепыш.

— От него все равно не было никакого толка! — девушка сокрушенно развела руками. — Красотка не могла ему ничего передать — так далеко вы забрались. Мы понятия не имели, где вы! А ведь ты мог столкнуться с теми людьми, о которых твердят здешние файры. Ты мог ошибиться в расчетах и никогда не вернуться назад… Ты… ты…

— Я виноват, Менолли, конечно, виноват, — стал оправдываться Джексом, пытаясь остановить поток ее упреков. — Просто я не запомнил точно, в какое время мы вылетели. Вот и пришлось немного задержаться, чтобы, вернувшись, не столкнуться с самим собой.

Менолли, похоже, успокоилась.

— Ты чуть не переусердствовал. Я уже совсем собралась послать Красотку за Ф'ларом.

— Так, значит, ты беспокоилась?

— Вот именно! — Девушка нагнулась и, подхватив свои вещи, стала натягивать куртку и шлем. — Между прочим, я обнаружила остатки навеса — вон там, у ручья, — сказала она, бросив ему мешок. Ловко вскочив Рут'у на шею, Менолли огляделась, ища своих невесть куда запропастившихся файров. — Снова исчезли! — Она позвала их, и Джексом невольно пригнулся, когда у него над головой забили четыре пары крыльев.

Менолли принялась рассаживать ящериц — Красотку с Крикуном к себе на плечи, Нырка с Крепышом — к Джексому. Наконец все были готовы.

Появившись над Бенден-Вейром, Рут' протрубил приветствие. Файры неуверенно зачирикали.

— Я бы с удовольствием взяла вас с собой, в королевский вейр, но боюсь, что это неразумно. Отправляйтесь-ка лучше к Брекке!

Не успели файры скрыться, как сторожевой дракон, выгнув шею и расправив крылья, злобно заревел. Глаза его вспыхивали свирепыми красными искрами. Вздрогнув от неожиданности, Джексом с Менолли одновременно оглянулись и увидели приближающуюся стайку огненных ящериц.

— Увязались-таки за нами из Южного! Джексом, вели им скорее возвращаться!

Вся стая разом исчезла.

«Они ведь только хотели взглянуть, откуда мы», — обиженно протянул Рут'.

— Пусть прилетают в Руат, а сюда — нельзя!

«Больше они не прилетят, — печально сообщил Рут'. — Они испугались».

Тревога, поднятая сторожевым драконом, взбудоражила весь Вейр. Увидев, как возлежащий на карнизе Мнемент' приподнял голову, Джексом с Менолли совсем приуныли. Они услышали рев Рамот'ы, и не успел Рут' приземлиться, как все драконы Вейра присоединились к голосу своей королевы. Рядом с Мнемент'ом на карнизе появились знакомые фигуры Ф'лара и Лессы.

— Вот вляпались, — проговорил Джексом.

— Ничего, нам все простят — ведь мы принесли добрую весть. Думай об этом.

— Я слишком устал, чтобы о чем-то думать, — ответил Джексом резче, чем хотел бы. Кожа у него горела — наверное, от песка. А может быть, от солнца; но чувствовал он себя препаршиво.

«Я голоден», — пожаловался Рут', печально глядя в сторону обнесенной изгородью площадки для кормления. Джексом застонал: