Однако важно отметить, что когда эта мысль обрушилась на него в темном подвальном хранилище склада Бесперчаточников в Ковент-Гардене, он сам никак не мог отнести себя к таким мужчинам.

Очевидно, что как раз у него-то имелось множество резонов не хотеть Фелисити Фэрклот. И о никакой сверх меры речи вообще не шло. Даже когда она стояла всего в нескольких дюймах от него в его собственном пальто и рассуждала о том, как спалить мужчину дотла.

Он невосприимчив к чарам леди.

«Помни о плане».

Эти слова эхом отдались в его голове. Руки чесались прикоснуться к ней, пальцы сжимались и разжимались, он желал только одного – схватить ее за лацканы пальто и притянуть к себе настолько близко, насколько возможно, и держать ее так до тех пор, пока она не забудет имя герцога Марвика, уж не говоря о том, как тот танцует.

«Как во сне, тоже мне».

Дьявол откашлялся.

– Вы хотите брак по любви. С Марвиком. – Он презрительно фыркнул. – Вы уже слишком старая и слишком мудрая для приторных глупостей, Фелисити Фэрклот.

Она покачала головой.

– Я ни слова не сказала о любви. Я хочу, чтобы он хотел меня. Хочу страсти.

Женщинам вроде Фелисити Фэрклот нужно запретить законом произносить слово «страсть». Оно вызывает образы обнаженной кожи и густых каштаново-рыжих локонов, разметавшихся по белым простыням. Оно заставляет мужчину гадать, как она будет выгибать спину под его прикосновениями, как будет молить о ласках. Как будет направлять его. Как ее ладонь ляжет на его и подвинет его пальцы к тому месту, где она хочет их ощутить. Как ее пальцы будут подталкивать его голову, чтобы его губы оказались именно у того местечка, где она хочет, чтобы они были.

Хвала Господу, они стояли всего в пятнадцати футах от хранившихся тут глыб льда.

Собственно говоря…

– Сюда. – Он поднял фонарь и пошел по длинному темному коридору к ледовому хранилищу, впервые в жизни забыв, что ему нет дела до темноты. Радуясь возможности отвлечься, он заговорил: – Вы хотите страсти.

«Помни о плане».

– Хочу.

– От Марвика.

– Но он же мой будущий муж, разве не так?

– Это всего лишь вопрос времени, – сказал Дьявол, понимая, что ему следует быть более приверженным делу, учитывая, что Эван и Фелисити должны официально обручиться, прежде чем он ее похитит. Помолвка – часть плана. Часть урока, предназначенного Эвану. Разумеется, Дьявол этого хочет.

– Он попросил меня вчера вечером.

Но кажется, он хочет, чтобы это происходило не так быстро.

Дьявол резко повернулся к ней.

– Попросил сделать что?

В отблесках свечи ее волосы отливали медью. Она улыбалась ему, подняв к нему лицо.

– Выйти за него замуж. Это и правда не стоило мне никакого труда. Он представился, сказал, что будет рад жениться на мне. Что он как раз вышел на брачную ярмарку в поисках жены, а я… как это он выразился? О, ужасно романтично. – Дьявол стиснул зубы, пока она вспоминала слова, сухие как песок, и наконец вспомнила их. – А, да. Я подвернулась как раз в нужное время.

Боже праведный. Эвана, конечно, нельзя назвать блестящим мастером слова, но это особенно паршиво, даже для него. И доказывает, что у герцога тоже есть план. Что означает – возможно, в конечном итоге просьба Фелисити Фэрклот не такая уж плохая идея.

– В самом деле, ужасно романтично, – согласился он.

Она пожала плечами.

– Но, как я уже говорила, он очень красивый и танцует как в мечтах.

Вряд ли возможно, что она его дразнит. Откуда ей вообще знать, как сильно могут ранить эти слова?

– А это то, чего все женщины ищут в своих мужьях.

Она усмехнулась.

– Вам-то откуда знать?

Точно дразнит. Она его дразнит, и ему это нравится. А так быть не должно.

– Вы хотите, чтобы он по вам с ума сходил.

– Ну, я до сих пор не убеждена, что он в целом не сумасшедший, но да, – согласилась Фелисити. – Разве не каждая жена хочет этого от своего мужа?

– По моему опыту, нет.

– А у вас такой большой опыт с женами?

Дьявол проигнорировал вопрос.

– Вы просто не знаете, чего просите, – сказал он, снова заворачивая в коридор.

Фелисити шла следом.

– И что это значит?

– Только то, что страсть не та вещь, с которой играют. Когда крылышки обожжены, мотылек становится полностью вашим, и с ним нужно как-то разбираться и ладить.

– Поскольку таким мотыльком будет мой муж, мне в любом случае придется с ним как-то разбираться и ладить.

«Но он не будет твоим мужем» – Дьявол едва сдержал порыв произнести это вслух. Сдержал и эмоцию, овладевшую им при этой мысли. Чувство вины.

– Вы мне обещали, Дьявол, – мягко проговорила девушка. – Мы заключили сделку. Вы сказали, что превратите меня в пламя.

Ему ничего не нужно делать, чтобы превратить ее в пламя. Она уже и так слишком ярко пылает.

Они дошли до внешней двери в хранилище, он низко наклонился, поставил фонарь на землю и полез за кольцом с ключами. Фелисити подошла, протянула руку к ряду замков, провела по одному пальцами, словно могла взломать его одним прикосновением. А вспомнив, как она немного раньше справилась с «Чаббом», Дьявол почти поверил, что могла бы.

Из-под стальной двери тянуло холодом. Вставляя ключ в первый замок, Дьявол ссутулил плечи и поежился.

– Почему вы взламываете замки?

– Это важно?

Он бросил на нее долгий косой взгляд.

– Я уверен, вы и сами понимаете, чем это может быть интересно.

Она смотрела, как он отпирает второй замок.

– Мир полон дверей. – Господь свидетель, это правда. – Мне нравится знать, что я могу открыть мои собственные.

– А что вам известно о запертых дверях, Фелисити Фэрклот?

– Я бы хотела, чтобы вы перестали это делать, – сказала она. – Относиться ко мне так, будто я никогда в жизни ничего не хотела. Как будто все всегда принадлежало мне, подходи и бери.

– А разве нет?

– Мне не принадлежало ничего по-настоящему важного. Ни любви. Ни… дружбы. Только семья.

– Вам лучше жить без тех друзей.

– Предлагаете стать моим новым другом?

«Да».

– Нет.

Она негромко засмеялась, протянула руку и сняла с двери один из отпертых висячих замков. Дьявол продолжал свое дело. Краем глаза он видел, как она все крутит и крутит замок в руках.

– Я вскрываю замки, потому что могу. Потому что в мире слишком мало вещей, находящихся в моей власти, а замки – это что, что у меня получается хорошо. Это преграда, которую я могу преодолеть. Тайна, которая мне известна. В конце концов они подчиняются моей воле, и… – Она пожала плечами. – Мне это нравится.