Однако звонивший ничего насчет Володи не сказал, а только спросил:

– Семеныч, ты?

Полина объяснила, что Семеныч вышел, и тут же получила порцию отборной брани. Звонивший ничуть не стеснялся в выражениях.

– Вы там с ума посходили, что ли? – сердито поинтересовался он. – Семеныч мне нужен позарез и прямо сейчас. Ты ему кто?

– Дед Пыхто! – в тон ему ответила Полина. – Научись сначала разговаривать, придурок!

– Нет, вы точно сбрендили! Короче, как только он появится, пускай сам звонит – он знает кому. Не передашь, я тебя лично найду и задушу собственными руками! Все!

Полина не успела даже обидеться, так быстро закончился разговор. Однако он оставил в ее душе ощущение тревоги. Ей сразу же расхотелось спать. К счастью, вернулся Бобров с пакетом, набитым продуктами – там было масло, какие-то сладости, колбаса, еще что-то. Девушка сообщила насчет звонка. Бобров сделался чрезвычайно серьезен и схватился за телефон. Переговорив с грубияном, он повернулся к Полине и с глубоким сожалением сказал:

– Придется тебе, девочка, самой картошку жарить! Мне сейчас нужно уйти, и появлюсь я, наверное, нескоро. Ты ешь, отдыхай… Дверь никому не открывай и в город лучше не ходи. Если же вдруг я не вернусь ни сегодня, ни завтра, то забирай деньги, которые лежат на телевизоре, и уезжай подальше от нашего города, поняла?

– Постойте, это как-то связано с Томилиным? – взволнованно перебила Полина.

– Связано, конечно, – кивнул Бобров. – Только не напрямую. Где твой Томилин, я, честное слово, не знаю. Да, признаться, и знать не хочу. Из-за него мой лучший друг в передрягу попал. Но ты не волнуйся. Есть данные, что жив твой Томилин… В общем, хозяйничай тут, а я отбыл…

Бобров вышел, хлопнула дверь, и Полина снова осталась одна.

– Какого черта ты водишь к себе баб, Семеныч, когда нужно делами заниматься? – с преувеличенной развязностью набросился Решетников на Боброва, когда они встретились в условленном заранее месте. – Кто это была такая?

Они находились на задворках позади старого стадиона, закрытого на реконструкцию. Финансирование осуществлялось крайне неравномерно, и уже с месяц на стадионе не велось никаких работ. Вокруг тоже было тихо и спокойно. Решетников приехал на старом «УАЗе» с опознавательными знаками городских электросетей. Он был один и без формы. В потрепанной гражданской одежде, со свисающим брюхом и хитрой физиономией, Решетников производил крайне неприятное впечатление, а его почти хамский тон вообще вывел Боброва из равновесия. Он решил сразу поставить капитана на место.

– Во-первых, давай договоримся, – жестко сказал он. – Разговариваешь со мной уважительно. Идиотские вопросы задаешь особенно почтительным тоном. И вообще мозги мне не пудришь, понятно? Иначе я все-таки исполню свою угрозу, – он демонстративно сжал кулаки.

– Брось, Семеныч! Нам сейчас ссориться никак нельзя, – запросто заявил Валентин. – Я тебя почему и позвал, что у меня людей для операции не хватает. Сам понимаешь, дела у нас деликатного свойства, кого попало не позовешь, а ты уж так и так замаран… А про бабу я спросил, потому что просто хотел узнать, не растреплет она? Мужики всегда своим бабам все выкладывают. Наступают на те же грабли, так сказать. Ты что ей сказал?

– Во-первых, это не моя баба. Во-вторых, это вообще не баба, а девушка. И ничего я ей не рассказывал. Нет у меня такой привычки, поверять в свои тайны посторонних…

– Что же эта посторонняя твой телефон берет?

– Так получилось, – мрачно сказал Бобров. – Тебя не касается. И если думаешь, что я тебе свои тайны выложу, то жестоко ошибаешься. Ты мне вон до сих пор ничего толком не сказал, хотя я в вашем дерьме уже по уши.

– Ну, это ты своего дружка благодари, да его бывшую, – махнул рукой Решетников. – Они тебя втянули, а не я.

– Допустим. Но это хоть ясно. А вот твое участие в этом деле для меня загадка. Полная. Все ты крутишь вокруг да около, а что у тебя на уме, Решетников, я никак не пойму!

– Да что у меня на уме, я и сам не всегда разбираю, – хохотнул капитан. – Но я тебе, Семеныч, в общих чертах все нарисую, не беспокойся. С нужным человеком я таки по всем пунктам договорился. Он не участвует, но когда потребуются аргументы, нас поддержит. Это следователь Ванин, знаешь такого? При чем он тут, я пока объяснять не буду. Факт тот, что он согласился выступить против Жмыхова. У нас ведь на сегодня какой расклад? Прокопенко вот-вот уйдет, это неизбежно. Прокурор города уже новый. А тут секрет какой? Под нашего мэра, говорят, хорошо копают, и не будут возражать, если в городе случится громкое дело – с коррупцией, кровью, ну и так далее… Под это дело вся руководящая бражка сменится. Ну а кто был на вторых ролях, но отважно боролся с коррупцией, пойдет вверх. Смекаешь, куда я клоню? Конечно, наверху не будут возражать, если мэр сам опомнится и уйдет без скандала. Этот вариант даже предпочтительнее. И для меня в том числе, но повышение я себе и в этом случае выхлопочу. Просто нужно теперь взбаламутить это болото, чем мы сегодня и займемся. Хочу пошерстить шайку Жмыхова, взять его, гада, за глотку реально. А для этого я комбинацию придумал. Жесткую, но по-другому нельзя. Иначе он опять, как песок сквозь пальцы.

– Жесткую – это как? С той самой кровью?

– Именно. Без крови настоящее дело не делается. Помнишь тот адрес, который я тебе дал? Мне под большим секретом донесли, что по этому адресу временно скрывается опасный рецидивист по кличке Аганез. Он в розыске, на нем тройное убийство висит, и у него на уме только одно – тихо отсидеться два-три дня, пока его кореша не переправят дальше к югу. Как думаешь, что будет, если в это тихое место к вечеру наведается группа оперативных работников?

– Стрельба будет, – хмуро сказал Бобров. – Не дело ты затеял, Решетников.

– А ты Дроздова увидеть желаешь? Так вот, по моему авторитетному мнению, ни хрена ты его не увидишь, если мы сейчас Жмыхова за жабры не возьмем. Он надеется своего подставного получить и окончательно дожать дроздовскую супругу, чтобы она его в наследники записала. Они не выпустят ни Самойлову, ни Дроздова, пока свидетельство о праве на наследование имущества не будет подписано, и причем именно на того, на кого надо. Дроздова, возможно, вообще укокошат, чтобы нагнать страху на Самойлову. Мол, и тебя то же ждет… У них цейтнот, Семеныч! Они теперь на крайние меры пошли, и мы, соответственно, на крайние пойдем. А как же? Кто не рискует, тот не пьет шампанского!

Решетников трепался, сыпал словами, и на его потной хитрой физиономии живо поблескивали глаза, но все равно чувствовалось, что он находится не в своей тарелке и пересиливает себя, изображая энтузиазм. Боброву, в сущности, было наплевать, какие планы строились в беспокойной голове капитана, его претензии так далеко не распространялись. Ему было важно вернуть живым и невредимым Дроздова, по возможности и бывшую жену Виктора, а все прочее выходило за рамки его интереса. Конечно, хотелось еще вернуться домой и, может быть, хорошенько врезать коньячку для расслабления нервов, но это были уже такие отдаленные события, что о них даже мечтать было страшно.