— В тот раз дворник все прибрал, но там крови почти не было, а тут как косой косили. Ну и вляпались мы…

— Придется самим.

Рита прошла вдоль стенки, аккуратно обходя пятна на полу, и открыла окно. Свежий ветер помог лишь немного, тухлый запах разнесло по залу, но и только.

— Я увольняюсь, — крикнул Глеб от двери.

— Да вали прямо сейчас. — Сил орать уже не осталось, Рита смотрела на пол, на мебель и стены. Работы полно, она провозится до утра, если не свалится в обморок. К горлу подкатила тошнота, желудок сжался, Рита закрыла глаза и оперлась на стенку. Послышались шаги, потом хлопнула дверь и все стихло. Рита открыла глаза — Глеба не было, тут вообще никого не было, кроме нее, и отступать ей некуда.

В кладовке она нашла ведро и несколько тряпок, набрала воды, вернулась в зал. Присела на корточки у ближайшего пятна и принялась собирать тряпкой густую вонючую жидкость. Она быстро оттиралась, оставались разводы, но их тоже было легко ликвидировать — это была всего одна хорошая новость. От вида густой черной крови в воде перед глазами плавали белые искрящиеся пятна и мутило так, что Риту едва не вырвало. Она подбежала к окну и чуть ли не лбом впечаталась в решетку, тяжело дышала и минут десять приходила в себя. Полегчало не сразу, Рита вышла в коридор и рухнула в белое кресло, посмотрела на телефон — было уже одиннадцать вечера. Если так пойдет и дальше, она и к утру не отмоет и половину.

Дверь распахнулась, в лицо ударил ледяной ветер, в салон вошел Глеб. Он бросил Рите на колени небольшой пакет, сам зашуршал вторым.

— Ты же уволился, — сказала Рита, — чего приперся?

— Ты мне должна за отпуск и сверхурочные, — Глеб натягивал на руки тонкие резиновые перчатки, — я на тебя в трудовую инспекцию пожалуюсь.

Он надел медицинскую маску, прижал ее к переносице и храбро вошел в зал. Рита справилась наконец и со своим пакетом и тоже в маске и перчатках пошла за Глебом. Он поменял воду в ведре и быстро, широкими движениями вытирал лужу. Рита отошла за стол и принялась отмывать пол от застывших ошметков желе или чего-то очень похожего, тоже темного. Маска здорово помогала, воняло не так сильно, Глеб вытер почти всю лужу и пошел менять воду. Другого ведра не было, Рита пошла следом и услышала, как Глеба рвет в туалете. Она постучала в дверь.

— Ты живой?

— Не дождешься, — слабым голосом отозвался Глеб. Возвращаться в зал одной не хотелось, Рита присела у стены на корточки и ждала, пока Глеб придет в себя.

К часу ночи они отмыли почти весь зал, оставалось смыть кровь с мебели и стен, но тут было уже легче. На обоях оставались темные разводы, они быстро высыхали, багровые брызги с них исчезали без следа. Рита отмывала стол, смотрела на него и на воду сквозь ресницы — жмурилась, чтобы не видеть, как в воде расплывается кровь. Глеб вдруг вскочил, швырнул тряпку и убежал, вдалеке хлопнула дверь. Рита встала, убедилась, что не упадет, если сделает шаг, и пошла за Глебом. «Нашатырки надо было купить», — мелькнула запоздалая мысль. В туалете Глеба не было, он нашелся в дальней комнате и, как недавно Рита, прижимался лбом к решетке открытого окна. В комнате было холодно, будто в морозильнике, Рита сжала зубы, чтобы они не стучали.

— Ты чего?

Глеб дернулся всем телом как от удара, повернул голову.

— Дышу, — еле выговорил он, — проветриваю. Мне плохо, хуже еще не было, наверное.

«Всем плохо». Рита набрала в ведро чистой воды и потащилась обратно в зал. Бледный под цвет маски Глеб явился минут через десять, и к трем часам ночи они отмыли все, даже шест, куда тоже попала кровь. Маски и перчатки полетели в ведро, Рита вздохнула свободно и отдала Глебу все деньги, что получила от черного парня. Глеб, не считая, сунул их в карман и вдруг обнял Риту.

— Не думал, что моя актерская карьера закончится таким образом.

— Ничто не вечно, — пробормотала Рита и тоже обняла Глеба. Зубы у нее еще стучали, но уже от холода: в салоне были открыты все окна, дурной тошный запах почти выветрился, немного пованивало только в зале, но это была уже ерунда. — Я позвоню, — на прощание сказала Рита.

Глеб махнул ей и выскочил за дверь. Рита закрыла все окна и постояла в коридоре, глядя в зал, принюхалась. Ничего, почти нормально, еще час-два проветрить, и все будет хорошо. Надо завтра же найти Гранину, вернее, уже сегодня, и через три часа пора бы вставать и собираться на работу. И еще кое-что.

Портфель лежал на месте, под тряпками и коробками, такой же толстенький, как и вчера утром. Рита задвинула его подальше к стенке и пошла закрывать дверь. По дороге обернулась несколько раз, остановилась, будто искала что-то в сумке, а сама смотрела по сторонам. Светлой машины не было, вернее, они были, неслись через туман и мелкий дождь по своим делам, и ни одной из них до Риты не было никакого дела.

Спать она не легла, смысла не было — и вставать уже скоро, и все равно не уснула бы. После душа слонялась по квартире до шести утра, потом пошла в кофейню неподалеку. Там работали круглосуточно, и персонал выглядел не лучше Риты, тоже все помятые и уставшие, но держались бодро. Рита выпила два больших стакана черного кофе без сахара, еще один взяла с собой и пошла в банк. Голова кружилась, в глаза будто песка насыпали, но ледяной ветер спасал, помогал держаться на ногах, и до работы Рита добралась без приключений. Но в кабинете развезло, вот хоть ложись на стол, например, и спи, и Рита уже всерьез обдумывала это. Вспомнила, как несколько лет назад, еще до банка, искала работу в своем городишке, ездила на каждое собеседование по более-менее подходящей вакансии. И в тот раз поехала, причем на такси: контора оказалась очень неудобно расположена, но деньги обещали неплохие, правда, график был сменный. В перспективе предстояло считать горючку, что приходила цистернами на местный НПЗ. Когда Рита назвала таксисту адрес, мужик вдруг понимающе ухмыльнулся:

— Знаю, как же, у нас вызовы туда часто. Девчонки сутками работают, утром перед сменой энергетики закупят, и вперед, к станку.

Рита тогда вышла на вокзале, решила, не так пока все плохо, чтобы пить перед работой энергетики. Так вот, сейчас бы они точно не помешали. За дверью слышались голоса, в основном Иркин: она сходила на разведку в бухгалтерию и теперь делилась новостями:

— У ахошников троих сократили, у пиарщиков только начальник остался, да им и этого много. Процессинг пока не трогают. Вроде как учредители свои денег внесли, вкладчиков успокоили, так что есть надежда, что выживем.

Юлька что-то отвечала, но Рита не слушала. Она посмотрела на старый дом, на мокрые от дождя и снега стены, на битый кирпич внизу, грязь и доски, что валялись повсюду. Потом проверила почту, отпила половину остывшего кофе, попыталась вникнуть в смысл писем, что требовали немедленного ответа, и бросила это дело. Глаза закрывались сами собой, и сразу проявлялись картинки: вот бритый мужик входит в салон, здоровается с Глебом, идет в зал, достает автомат, и Мартынов-младший падает на спину, да так и остается с дырами в животе и груди. Вот выносят черные пластиковые мешки, на потолке пляшут синие и красные отблески маячков «Скорой» и полиции, вот вода в ведре окрашивается в багровый цвет. Рита открыла глаза и замерла — в дверях стоял Черников. Бледный, заметно похудевший так, что костюм висел на нем, в безупречной белой рубашке, он закрыл дверь на ключ и шагнул к Рите. Она вскочила, но деваться было некуда, если только сквозь стену пройти.