Однако эта девица начинала ее раздражать, так что Галка не отказала бы себе в удовольствии ощипать эту глупую гусыню поосновательнее.

— Разумеется, желаю присягнуть королю Людовику! — не моргнув глазом, ответила испанка. Она вела себя настолько непринужденно, словно на ее памяти Картахену захватывали в пятый раз и подобное действо ей уже изрядно наскучило. А вот окружение капитана Спарроу ее явно заинтересовало. На Билли и Жозе она особенно внимания не обратила, по Дуарте только скользнула взглядом, чуточку внимательнее присмотрелась к меченой роже Жерома, а вот Эшби и особенно Влад вызвали ее пристальный интерес. Донья Инес бросала на них то томные, то кокетливые взгляды и, даже разговаривая с Галкой, смотрела исключительно на них. Подобное нескрываемое кокетство до такой степени взбесило пиратку, что она мучительно искала способа выжать из девицы побольше денег.

— Пятьдесят пять тысяч! — со злорадным удовольствием объявила она. — Срок уплаты — два дня.

По залу прошелся гул. Однако сама сеньора Кастро только пожала плечами.

— Да хоть завтра, — обворожительно улыбнулась она сначала Эшби, потом Владу. — А если эти господа соизволят меня проводить, — опять кивок в сторону офицеров, — то можете забирать хоть сейчас!

Вот это наглость! Галка выдохнула и с трудом удержалась от ругательства.

— Нет, к вам придут вечером. Подготовьте деньги.

— Хорошо. — Испанка опустила длинные ресницы и снова беззаботно сверкнула глазами: — Что-нибудь еще?

— Нет. Идите, вы свободны.

Инес Кастро с достоинством поправила белую кружевную мантилью и, повыше подхватив многочисленные юбки (ага, чтобы ножки продемонстрировать!), спустилась в зал. Два дюжих негра, сопровождавших ее, немедленно присоединились к своей госпоже; один бросился открывать двери. На мгновение в зал проникла узкая солнечная полоса, мелькнули тени, и двери снова закрылись с гулким стуком.

«Бог ты мой! — Капитана Спарроу всегда восхищала подобная наглость. — Откуда только такая взялась? И ведь не придерешься! Отчаянная кокетка, но манеры безупречные. Соблазнительница, чтоб ее! Тоже мне, нашлась роковая красотка! Ей хоть двадцать-то есть? Ладно, бог с ней. Джеймс, к счастью, предпочитает других женщин».

— Следующий! — объявила Галка, возвращаясь к делам. — Армандо Арройо.

Услышав это имя, Дуарте напрягся. Желваки на его скулах заходили под смуглой кожей, а пальцы так сильно стиснули трубку, которую он вертел, не закуривая, что в его руках остались два обломка. Галка мгновенно отреагировала на звук, метнув на своего офицера предупреждающий взгляд. Но Дуарте уже находился в таком состоянии, что одним только взглядом его остановить было невозможно. А молодой — не старше тридцати — испанец с самым что ни на есть мрачным видом предстал тем временем пред светлые очи «генерала Мэйна».

— Армандо Арройо, — повторила Галка, заглядывая в свои записи. — Боюсь, здесь особый случай, и разговаривать с вами тоже придется особо. Надеюсь, не нужно объяснять почему?

— Объяснения излишни, сеньора, — хмуро процедил сеньор Арройо, глядя не на Галку, а на Дуарте.

— В таком случае будьте любезны подождать окончания этой церемонии… Фернандо Луис де Сантана!

Взглядами, которыми обменивались Дуарте и Арройо, можно было бы поджечь весь город. Но испанец благоразумно молчал, а Жозе удерживало лишь присутствие Галки. Не будь ее здесь — от испанца осталась бы кучка мелко нарубленного фарша… Галке же вовсе не нужно было накалять обстановку, и, спровадив сеньора де Сантану — если судить по фамилии, тоже португалец, — она тихонечко обратилась к Дуарте.

— Жозе, тебе лучше уйти, — сказала она по-русски.

Тот по-русски не говорил, но понимал в достаточной степени, чтобы молча подняться и покинуть зал.

«Вот же, блин, свалилась мне на голову твоя вендетта, — мрачно подумала Галка, проводив его взглядом. — Ладно. Закончим экспроприацию — вызову на откровенный разговор».

Но откровенного разговора не получилось по банальной причине: за те полтора часа, что Галка заканчивала имущественные разборки с испанцами, Дуарте набрался до состояния невменяемости. «И где успел-то? Разве что братва растащила какой-нибудь винный погреб… Руки поотбиваю…» Сеньора Армандо Арройо она ощипала так, что тот наверняка внукам-правнукам закажет грабить компаньонов, как то делал его покойный батюшка. Но для Жозе это будет слабым утешением. Ему можно возместить материальный ущерб, но кто возместит месяцы каторжного ада на тростниковых плантациях? И добро бы за какое преступление он туда угодил — как, скажем, Билли, — а то ведь просто потому, что сеньору Арройо-старшему подвернулся удобный случай подсыпать золотишка в свой сундук. И добро бы Жозе был такой один… Словом, здесь было над чем подумать.

…Дело, собственно, не в острой нехватке рабочих рук, а в странном стремлении урвать лишнюю денежку на ближнем своем. Помню, с каким боем и матюками приходилось выгрызать свою зарплату. А ведь Игореша — мой шеф — мог сэкономить гораздо больше, если бы не одевал свою Наташку в меха и золото. А Наташка ему в порядке благодарности через полгода дала коленом под зад и ушла раздевать другого «крутого», побогаче. У нас проще: хоть какое-то бледное подобие цивилизации. Свою зарплату, во всяком случае, я получала всегда и в полном объеме. Хоть и через «мать-перемать». А здесь — туши свет. Если не можешь себя защитить — изволь не жаловаться, когда загремишь на плантации в качестве дешевой рабочей силы. И никто, ни одна зараза за тебя не заступится. Хочешь на волю — выкупись или беги. Если сможешь. Но в таком случае тебе точно одна дорожка — к нам, в пираты…

Историки, ау! Говорите, конец Средневековья и начало Нового времени? Ошибаетесь, господа. Добро пожаловать в расцвет эпохи позднего рабовладельческого строя.

8

После всей этой нервотрепки с выжиманием денег, на которую ушел целый день — то в кабильдо, то потом со сбором дани, — Галке требовалось только одно: хорошенько поужинать. Она чувствовала совершенно зверский голод и, несмотря на то что прошло уже достаточно времени, никак не могла успокоиться после демарша той богачки — как ее там — Инес Кастро. Ужинали, естественно, там же, где и остановились — в доме алькальда. Дон Альваро оказался учтивым хозяином и, несмотря на всю противоестественность ситуации, относился к своим непрошеным гостям со всей возможной любезностью. Его жена, сеньора Мерседес, дама уже немолодая, но удивительно милая и обаятельная, приказала подать самые изысканные блюда. Ужинать сели в большой просторной столовой, за столом, застланном белейшей камчатной скатертью, уставленной хрусталем, серебром и драгоценным китайским фарфором. Вместе с пиратами к столу сели и сам дон Альваро, и донья Мерседес, надевшая ради этого случая одно из лучших своих платьев, и даже загадочный секретарь дона Альваро, Мартиньо, сохранявший сдержанно-отстраненный вид. Единственным человеком, который не оценил радушия настоящей испанской хозяйки, был Дуарте. Напившийся уже до положения риз, он тем не менее сел за стол вместе со всеми, но почти ничего не ел, а продолжал мрачно глушить один бокал за другим. Испанцы делали вид, что ничего не происходит. Мартиньо пропойцу игнорировал. Галка попыталась было отправить Жозе в его комнату, но потом плюнула — пусть будет на глазах, хоть никаких дров не наломает. Сама Галка, несмотря на все старания хозяев поддерживать светскую беседу, в которой оживленно участвовал Джеймс, тоже чувствовала себя несколько подавленно. Наблюдая за тем, как ее муж свободно беседует с доньей Мерседес, не забывая хвалить ее умение вести хозяйство, и успевает отвечать на расспросы дона Альваро относительно пиратского быта, она задумывалась все глубже и глубже, причем ее мысли на сей раз были далеки и от многострадальной Картахены, и от Шаверни, и от Дуарте. Она думала о Джеймсе. Через некоторое время у Галки созрела и оформилась одна непривычная для нее мысль. После ужина мужчины, в составе дона Альваро, Эшби и Мартиньо, удалились в кабинет алькальда, чтобы выпить по бокалу хереса и побеседовать о мужских делах. Удивительно — даже у столь несхожих мужчин, как эти трое, немедленно нашлись темы для обсуждения! Дуарте неожиданно, словно одумавшись, попросил крепкого кофе и теперь сосредоточенно его пил — ему принесли целый кофейник на серебряном подносе. А сама Галка, смущаясь, чего за ней обычно не водилось, подошла к донье Мерседес. Испанка благожелательно выслушала ее небольшую просьбу и обещала подготовить все необходимое. С замиранием сердца Галка отправилась в предоставленную им с Эшби комнату, попросив передать мужу, что она будет ждать его там.