Собственно, LVI корпус Манштейна на какое-то время стал аутсайдером – под Двинск советским командованием было стянуто больше войск, чем под Екабпилс и Ливани. В истории 8-й танковой дивизии отмечалось: «Когда вскоре после полуночи 2.7 началось наступление обеих боевых групп, шел непрерывный дождь, так что в течение нескольких минут все полевые дороги размыло, а стоявшие в стороне от дорог машины можно было вытащить только тягачами. Этого нового противника немецкие планы не учли. Авангарды обеих боевых групп встретились уже к 3.00 с серьезными сложностями в продвижении, а также с неожиданно упорным сопротивлением врага»[234].

Главную работу по прорыву к Пскову и Острову выполнили соединения XXXXI танкового корпуса Рейнгардта. Обе его дивизии наступали с плацдармов на Западной Двине, сбивая попадающиеся на пути советские части, иногда довольно упорные. В ЖБД 6-й танковой дивизии отмечается: «Продвижение останавливается перед Велозеном. Упорный противник с противотанковыми средствами и используемыми в качестве огневых точек 52-тонными танками оказывает яростное сопротивление. 3-я рота 4-го сп находит на поле боя после атаки более 60 убитых врагов, но не может взять ни одного пленного». Скорее всего, это были последние танки 2-й танковой дивизии Солянкина – больше в этом районе танкам КВ было взяться неоткуда. Сейчас тяжело даже представить себе, через что прошли экипажи этих танков. Марш от Ионавы, бои под Расейняем, отступление неведомыми путями к Западной Двине, переправа через нее и бои уже на ее северном берегу. При этом только мастерство механиков-водителей позволило КВ не остаться «скульптурой» на обочине где-то по дороге.

Надежда, которую питало советское командование на удержание противника на старой границе, вскоре рухнула. Из выдвинутого к Острову 1-го механизированного корпуса была сначала изъята 1-я танковая дивизия (еще до войны убывшая под Кандалакшу), затем 163-я моторизованная дивизия. Оставшейся одной 3-й танковой дивизии было, прямо скажем, недостаточно для эффективной обороны. Войскам Северо-Западного фронта удастся отыграться только под Сольцами и на Лужском рубеже.

Приграничное сражение для войск Северо-Западного фронта закончилось. 8-я армия впоследствии отходила в Эстонию, к Таллину, а частью сил – к Нарве и Кингисеппу. Из Таллина остатки 10-го стрелкового корпуса были эвакуированы по морю, в ходе так называемого Таллинского перехода. В боях от границы до Западной Двины ее войска понесли тяжелые потери. В составе 125-й стрелковой дивизии на 1 июля 1941 г. оставалось только 3916 человек. В 48-й стрелковой дивизии – 2079 человек[235]. Потери убитыми и пропавшими без вести 10-й стрелковой дивизии составили 6265 человек, 125-й стрелковой дивизии – 7809 человек, 48-й стрелковой дивизии – 3106 человек.

Соединения 11-й армии тоже были лишь бледной тенью тех, кто начал войну на границе. В заявке на перевозку 16-го стрелкового корпуса от 8 июля 1941 г. указывалась следующая численность его соединений: 5-я сд – 3630 человек, 23-я сд – 4500 человек, 33-я сд – 1100 человек, 188-я сд – 2220 человек[236]. Численность 126-й дивизии в явном виде не указывалась, но запрошенное количество вагонов в точности совпадало с числом запрошенных для 23-й дивизии. То есть скорее всего, 126-я сд насчитывала тоже около 4500 человек.

Чего же добилась группа армий «Север»? Собственно, соотношение сил сторон на Северо-Западном направлении предопределяло неуспех советских войск в Прибалтике. Разумеется, нельзя назвать безупречным ведение операций командованием Северо-Западным фронтом. Тем не менее фронту удалось избежать позорного провала с захватом Риги и переправ в городе местными националистами или же немецкими передовыми отрядами. Потеря Двинска (Даугавпилса) произошла все же под ударом целой танковой дивизии, которой противостояли не обладавшие эффективными противотанковыми средствами десантники. Тем не менее плацдарм под Двинском был достаточно плотно обложен, и прорыв немцев к следующему рубежу произошел все же с плацдармов у Екабпилса и Ливани. Их «вскрытие» объяснялось не какими-то эпическими провалами советского командования, а техническим превосходством противника. Немцам было по силам строить мосты большой грузоподъемности даже через такие реки, как Западная Двина.

С другой стороны, далеко не безупречными при внимательном рассмотрении оказываются действия германского командования. Весьма спорным представляется решение командования 4-й танковой группы на поворот главных сил XXXXI танкового корпуса навстречу подходящим советским резервам. Растаскивание «звездной команды» танковой группы Клейста легендарного мая 1940 г. по разным направлениям привело к некоторому разброду и шатанию. Элитная 1-я танковая дивизия Кирхнера оказалась под началом куда менее энергичных военачальников, чем в 1940 г. Отнюдь не все немецкие командиры и командующие обладали достаточными навыками вождения крупных механизированных соединений. Если бы на месте Гепнера был бы Клейст, то он бы не стал уделять так много внимания подходящей от Ионавы одной советской дивизии. Для парирования контрудара 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса было достаточно 6-й танковой дивизии и подходящих пехотных дивизий.

В случае стремительного прорыва обоих моторизованных корпусов 4-й танковой группы к Западной Двине участь 8-й армии была бы наихудшей из всех армий западных округов. Она оказалась бы отрезана от переправ в районе с недружественным населением. То, что этого не произошло, было большой удачей. Разумеется, постоянно так везти не могло. Поэтому следующим номером программы был быстрый прорыв немцами рубежа старой границы.

Как уже отмечалось, боевые действия в Прибалтике показывают, что даже приведение армий особых округов в боевую готовность не давало решения в условиях упреждения Красной Армии в развертывании. 125-я стрелковая дивизия под Таураге встретила противника отнюдь не одетыми только в подштанники бойцами и командирами, разбуженными в 4.00 артподготовкой противника. Части этой дивизии заблаговременно заняли позиции и даже находились вне воздействия первого артиллерийского удара немцев. Тем не менее оборона под Таураге была взломана 1-й танковой дивизией в короткий срок. Отражение советского контрудара под Расейняем дало даже большую задержку в продвижении к Западной Двине. Таким образом, простое приведение в боевую готовность с занятием позиций на границе не спасало армии прикрытия.

Собственно, именно многочисленные танки мехкорпусов стали средством спасения от полного разгрома. Вклад КВ 3-го мехкорпуса очевиден, но ВТ и Т-26 12-го мехкорпуса сказали свое слово. В своем докладе в Москву 11 июля 1941 г. начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник П. П. Полубояров писал:

«12-й механизированный корпус – в беспрерывных боях около 20 суток. Первоначально при Кузнецове вводился в бой крупными группами, но без пехоты, без взаимодействия с артиллерией и авиацией. В дальнейшем десятки раз вел частые контратаки и в основном вынес на себе всю тяжесть по прикрытию войск 8-й армии при ее беспрерывном отходе на север. В обеих дивизиях осталось до 80 совершенно изношенных танков и 15–17 бронемашин. Корпус, жертвуя собой, спасал пехоту от полного уничтожения и разгрома. Задачу выполнил хорошо, но сам обескровлен и требует немедленного отвода в тыл и доукомплектования»[237].