— Большой?

— Ну, размером с кита.

— Хочу его увидеть.

— Боюсь, тебе представится такая возможность.

Я закашлялся, во рту ощущался вкус крови. Это уже, кажется, была не простуда, а кое-что похуже. Это самое похуже сразило меня, откованного из стали варвара. Слишком много всего пришлось мне вынести и разгрести за очень малый срок. И если в двадцать лет я побеждал все хвори играючи и бегал, не зная отдыха, целыми сутками, то после тридцати наметились проблемы. Нынче мне требовался длительный отдых — желательно месяца на три. Но времени не было. Поэтому — сплюнем кровью, сцепим зубы — и вперед, как и полагается безмозглым героям по найму. Почему безмозглым, спросите вы? Потому что герой с мозгами не позволил бы втянуть себя в это приключение.

С другой стороны, я бы не познакомился с Виджи…

Она вздохнула совершенно по-детски и улеглась на спину. Ее грудь обрисовалась под тонкой блузой…

Олник с интересом заглянул в фургон, но я отвесил ему легкий подзатыльник:

— Не пялься куда не след. У тебя есть своя пара. Ночевать на ней можешь.

— Да когда это было…

— Было, было. И снова будет. Наберись терпения и жди.

Грубые мужские шутки, угу.

Слева на взлобке припала к камням разрушенная крепость, сглаженная ветрами и землетрясениями, — место отдыха контрабандистов. Мы как раз на середине Лукового пути. Никого в крепости не было, иначе отдыхающие вывесили бы небольшой, едва заметный на фоне каменных стен оранжевый флажок. Но я решил не останавливаться на отдых. Во-первых — туча. А во-вторых — чуть дальше за крепостью Луковый путь становился весьма ядовит. Дело было в эманациях старой магии, протравившей здесь всё. Последствия магической катастрофы ощущались до сих пор. Тут дохло все живое, медленно, но неотвратимо. Хуже было мелким пташкам, они окочуривались через два-три часа. Животные побольше, например лошади, могли протянуть дня три, человек — неделю. Но за неделю его здоровье оказывалось подточено самыми разными хворями, и, даже вернувшись в нормальный мир, он скоротечно умирал. Пара-тройка часов — это то время, которое можно провести на финальном участке Лукового пути без особого вреда для себя и лошадей, — проверено поколениями контрабандистов и лично мною. Короче говоря, этот отрезок Лукового пути нужно проехать, избегая долгих остановок.

Вскоре вдоль дороги показались припорошенные пылью дольмены — дома из цельных каменных глыб с кровлей в виде поперечной каменюки. Вход в такой дольмен находился на уровне земли и представлял собой вырезанную в камне круглую дыру, в которую не смог бы пролезть даже Олник. Дольмены располагались по обе стороны дороги, как невидимые стражи, они смотрели на наши фургоны, и было их много, более сотни. Вернее — о, я считал их как-то — дольменов было ровно сто пятьдесят два.

— А что это, Фатик? — Гном даже привстал.

— Жилища неведомого подгорного племени.

— То есть как подгорного? Ты хочешь сказать — гномов?

— Нет, говорят, были какие-то существа… до вас. Видишь, какие маленькие входы?

— Ну да, гном-то туда вряд ли пролезет… разве что дитя или совсем тощенький… Даже для коротышек тесно… Постой, то есть, ты хочешь сказать, в этих горах кто-то хозяйничал еще до нас?

— В точку, дорогой друг. Но главные жилища этих существ — внутри гор.

— А… а почему… Они что, исчезли?

— Передохли все до единого. Атрей умер, магия стала вытекать из мира. Существа были связаны с магией, несомненно. Рискну предположить, они умертвили себя так же, как драконы. — С помощью ядовитого магического всплеска, которым все и загадили. Однако этого я вслух не сказал.

Мы подъехали к некрупному озеру, в него с высоты около тридцати ярдов низвергались прозрачные струи водопада, образуя на зеркальной глади небольшую тучу водяной взвеси. Почти прибыли. Малость передохну, жар уж слишком сильно теснит мою грудь.

Я соскочил, махнул заднему фургону остановиться и присел у озерка, от которого шла умиротворяющая прохлада. Вода ледяная, жаль, пить нельзя, вода мертвая, как и все тут. Даже камни у берега не покрыты мхом — ничто живое не может здесь укорениться, а если напиться этой водички — можно обеспечить себя болезнями до конца жизни.

Олник приблизился и спросил боязливо:

— Там что, пещера наверху? Слушай, я чую подгорные запахи! Я чую горную пустоту!

— Да, там пещера, Ол. Нет, воду пить нельзя — это яд! И ноги в озере не мой, Гритт тебя подери! Это яд, кислота, понимаешь? И не ходи в сторону водяного тумана, надышишься, блевать потом будешь.

Вода вытекала из нутра гор, где располагались жилища умершего племени. И если, к примеру, местной дорожной пылью можно было без особого вреда дышать пару часов, что мы, собственно, и делали, — то вода, насытившаяся эманациями древней магии в недрах гор, была смертельно опасна. Дело было в том, что магический всплеск случился внутри гор, в самой сердцевине владений неведомых существ. Аналогично была опасна и пыль в подземных ходах — к счастью, братство Свободного Товарооборота держало двери открытыми, обеспечивая постоянную тягу, и пыли скапливалось немного. Тем не менее у Карибдиза я запасся дерюгой для лошадей и полосками шелковой ткани, чтобы прикрывать наши лица. Конвекция магических эманаций работала лучше всего через живую плоть или дыхание. Кое-что попадет в глаза, но глаза можно промыть.

Бывший напарник с гримасой недовольства напялил правую стукалку.

— Жалк-о-о-о… Слушай, нам что, надо туда, наверх, в пещеру?

— Угу, это единственно верный путь.

— Терпеть не могу темноты… Мне уже хватило сидения в этом, как его, репопозории!

— Потерпишь. Ехать нам не более получаса.

— Ох, там что, такой длинный коридор?

— Порядочный. Мы зажжем лампы, темно не будет. Не бойся, гномья курва там не живет. Там все мертво.

— Ох… — Он уставился на свое отражение в озерке. — Слушай, а тут глубоко…

— Немало.

— И в глубине нет жизни?

— Вода ядовита, как… как уракамбас. Кто тут может жить. Всё сразу дохнет.

— Тогда я брошу туда камень.

О Гритт, уйми ты этого гнома!

— Да делай что хочешь, только смотри, чтобы тебя не забрызгало.

Гном нашел увесистую каменюку и зашвырнул на середину озерка. Вода пошла кругами. Олник зачарованно смотрел на них, потом вдруг испуганно воскликнул:

— Фатик!

Я содрогнулся:

— Да что такое?

— Ты весь красный, как… как не знаю что!

Великая Торба!

— Знаю, у меня сильный жар.

Черно-багровая туча скрыла большую часть неба и грозила вот-вот поглотить закатное солнце. Мурашки ползли по моему затылку, когда я на нее смотрел, а инстинкты призывали бежать, мчаться от тучи как можно дальше.