с просьбами приехать к ним в гости, побаловаться в джакузи и натереть их маслом. Бабуля продолжала смотреть на старый дом своей сестры. Я слышала, как она всхлипывает. Она плакала! Перед Ти!

Я стиснула зубы, сжала губы, как задницу, и сказала «Господи Иисусе». Прозвучало как «гс-с-с-спдис-с-с-сус-се». Я не знала, что сделать, чтобы бабуля перестала плакать. Если бы у меня был пистолет, я бы просто выпустила в воздух целый магазин. Друзья Ти сидели в машине позади нас. Все они пялились в свои телефоны, назначали свидания с Рианной и Тейлор Свифт и заказывали целые кувшины эвкалиптового масла на Амазон Премиум. Я тоже посмотрела в свой телефон. Я не стала никому понарошку писать, потому что единственный контакт в моем телефоне – это мама. Бабуля продолжала смотреть на дом. Мне стало интересно, зачем вообще рекламировать свой город как мировую столицу сморщенных кусочков фруктов, вкус которых все ненавидят. Затем Ти посмотрел на бабулю и сказал:

– Эй, вам грустно, все в порядке, это ничего! Эй-эй-эй. Идите сюда.

Он притянул к себе здоровую руку бабули, и она плюхнулась ему на грудь. Его подбородок был на ее макушке, и он нежно двигал им в ее седых волосах. Они обнимались! Затем Tи сказал:

– Эй, Эс, ты тоже, давай сюда, групповое объятие!

Я вроде как придвинулась на дюйм поближе к переднему сиденью, а затем Ти притянул меня к себе одной рукой, другая его рука прижимала бабулю, и мы все трое обнялись.

– Иногда это тяжело, – сказал Ти. – Охеренно тяжело, да?

Он похлопал нас по спинам. Я чувствовала запах груди Ти, потому что уткнулась в нее лицом, и у меня не было выбора. А что, если он из банды «Бульдогов»? Мне нравилось, как пахла его грудь. Мне казалось, что я от чего-то умираю. А что, если мы с бабулей обнимали Бульдога? Я думала, как рассказать маме обо всем, что произошло. Я решила, что ничего ей не расскажу. Подхвачу ларингит в самолете и буду болеть им до тех пор, пока мама не забудет о нашей поездке в Калифорнию и перестанет задавать вопросы. Бабуле тоже стоит заболеть ларингитом, но, вероятно, она на это не пойдет. Она не может не разговаривать дольше пяти секунд. Если у меня будет ларингит, а у нее нет, я даже не смогу говорить громче нее или менять тему каждый раз, когда речь зайдет о нашей поездке. Кроме того, как мне спрятать бабулину сломанную руку и выпавший зуб? Я скажу маме «позволь бабуле быть бабулей», как бабуля говорила про Лу. «Не беспокойся о бабулиных костях и зубах! Просто позволь ей быть собой! То, что она немного развалилась в Калифорнии, – это ее дело, точняк. Занимайся своими делами! Просто иди уже на репетицию и забудь об этом!»

Бабуля откинулась на свое место, села как положено и сказала «хо-о-о-о-о-о». Ти отодвинул свою грудь от моего лица, и я очень быстро переместилась на заднее сиденье, чтобы никто не подумал, что все эти объятия были моей идеей. Бабуля начала смеяться. Она ударила Ти в плечо.

– Спасибо, Ти! – сказала она.

Он слегка улыбнулся, как Лу, и сказал:

– Я только рад, мне было очень приятно.

Он снова завел машину. Бабуля оглянулась на дом Ирэн. Она подняла руку, чтобы помахать на прощание, а затем сказала: «Ох!» Это была ее сломанная рука. Она засмеялась.

– Ну разве не смешно! – сказала она. Затем запрокинула голову так, что все ее лицо оказалось под солнцем.

Tи высадил нас у дома Кена. Он точно знал, куда ехать, без всяких подсказок от бабулиных чувств. Они с бабулей обменялись контактами. У бабули нет мобильного телефона, поэтому он записал свое имя, номер телефона и все такое в мой мобильник! Теперь у меня в контактах два человека, от которых я могу получать сообщения: Ти и мама. Хотя сообщения от Ти на самом деле будут для бабули. Она пригласила его и его друзей из другой машины приезжать к нам в любое время. Ти сказал, что никогда не выезжал из Фресно, кроме одного раза, и он даже не осознал этого, потому что был в багажнике машины, но как-нибудь, как-нибудь! Он снова обнял нас. Я очень быстро понюхала его грудь, меньше секунды. В последний раз.

Кен и Джуд не могли поверить, что бабуля сломала руку и потеряла зуб в доме престарелых.

– О боже, – сказал Кен, – это безумие! Быть не может!

Джуд хотела уложить бабулю тихонько прилечь, но бабуле хотелось быть в гуще событий, а не торчать одной в спальне с Мао и стрингами Джуд, поэтому Кен и Джуд сказали ей прилечь на диван и принесли ей всякие вещи: подушки, и воду, и закуски, и еще болеутоляющие, которые, хочешь верь, хочешь нет, она рассыпала по полу, чтобы я их подобрала.

– Атака легкой бригады![47] – закричала бабуля прямо перед тем, как проглотить болеутоляющее. Кен и Джуд посмотрели на нее.

– Разве это была не провальная миссия? – сказал Кен. Бабуля кашляла, проливала воду и не могла говорить. Она уставилась на Кена. Она сказала глазами: «Конечно же, это была провальная миссия! Это просто смешно! Сама жизнь – это провальная миссия! Разве ты этого не понимаешь, старый хиппи, дедушка и племянник? Мы все сойдем с ума и умрем, так что просто веселитесь и продолжайте заниматься этим с Джуд по всему дому! Ты думаешь, что все деревья плачут и кричат? Ты не прав! Они смеются!» Наконец бабуля перестала кашлять и начала рассказывать Кену и Джуд обо всех людях, которых она видела в доме престарелых, и о том, как мы обедали, и как она танцевала, и как мы увидели старый дом Ирэн и Бенджамина вместе с Ти. Она фыркала, пыхтела и пыталась пересказать Кену и Джуд все-все! Она сказала им, что научила меня водить машину на механике, хотя я до сих пор толком этого не умею.

– Мы прекрасно провели время! – сказала она Кену и Джуд. – А это ничего. Она указала на свой зуб и руку. Это всего лишь боль! Это не опасно для жизни! Вот что я говорю Де Сике! Он это исправит.

Они кивали – «ага, ага, ладно», улыбались и старались ее слушать, но еще они пытались понять, что с ней делать.

Джуд начала обзванивать больницы, поликлиники и страховых агентов.

– Нам позвонить Муши? – спросил Кен.

– Нет! – закричали мы с бабулей одновременно.

– Ты должна мне колу, – сказала бабуля.

– Тебе