Прикрыв ладошкой трубку. Регистраторша поднимает глаза на Кристиана. Народ между тем так и валит из лифта.

— В чем состоит ваше дело.

— Я ему сам доложу.

— Он сам доложит.

Какой-то деятель с ворчанием норовит отпихнуть меня, тыкая в спину острым углом конверта. Господи, что за город. Никому даже в голову не приходит пожертвовать тебе и двух минут собственной жизни ради спасения двадцати пяти миллионов твоей. А у девицы уже отвисает челюсть. Она снова поднимает глаза.

— Мистер Кристиан, извините меня. Вам надо было сразу сказать мне, кто вы. Вас примут немедленно. Вы только пройдите к секретарше, последняя дверь налево по коридору.

— Спасибо.

На этом создании божием зеленая блузка и серая фланелевая юбка. Проводит меня через холл. Потом через другую приемную. Мимо цветов. Затем небольшая, обшитая деревом прихожая и дверь, которую она передо мной открывает. Приятно хоть на минуту вдруг оказаться важной персоной.

Огромная комната, окно. Вид на город. Насосные станции на плоских, залитых варом крышах. Статуя женщины, воздевшей факел над серо-зеленой гаванью Нью-Йорка. Плывут навстречу друг другу два плоскодонных парома. И одетый в синий костюм мужчина с аккуратно причесанными седыми волосами протягивает мне руку.

— Кристиан, мальчик мой, вы ли это.

— Да, мистер Мотт, это я.

— Вечеринка моего сына, не так ли.

— Да, сэр.

— Ну что же, садитесь, рад вас видеть. Закуривайте, мой мальчик. Хорошая сигара. Как раз вчера ее купил, я имею в виду табачную компанию. Люблю сразу испытывать свой новый продукт.

— Спасибо.

— Ну-с, что мы можем сделать для вас.

— Мистер Мотт, я хотел бы зарабатывать деньги.

— Ничего более разумного давно уже ни от кого не слышал. И что же. Чем, по-вашему, мы можем помочь. Вы хотите что-нибудь нам предложить.

— Себя.

— Прекрасно, еще один прямой ответ. Мне это нравится. Осмысленность цели. Вас ведь зовут Корнелиусом Кристианом, не так ли.

— Да.

— Хорошо, я буду называть вас Корнелиусом. Итак, Корнелиус, вы хотели бы зарабатывать деньги. Взгляните-ка вон туда, вниз. Уолл-стрит и Нью-йоркская гавань. Ногу негде поставить. Как, по-вашему, мы оказались здесь, наверху.

— Я полагаю, с помощью лифта.

— Мой мальчик, я говорю о разнице в уровнях.

— О.

— Изобретательность. Вот слово, которое мы здесь употребляем. Повторите его.

— Изобретательность.

— Вот и умница. Я вас запомнил. Вы пришли с этой чудесной девушкой, с Шарлоттой. Только что из Европы, верно. И у вас несчастье с женой. По поводу которого я выразил вам мои соболезнования. Потом короткое замыкание в музыкальном ящике. На минуту мне показалось, будто я на войне. Кое-какие из ваших замечаний, донесшихся до моих ушей, я запомнил. Будьте уверены.

— Да, при коротком замыкании я присутствовал.

— Ладно, вот что я вам скажу. У меня сейчас дел по горло, погодите минутку.

Мистер Мотт склоняется над столом, нажимает на рычажок.

Левая рука стряхивает пепел с сигары.

— Мисс Писк, свяжите меня с отделом кадров, с мистером Гау. Подойдите к окну, Корнелиус, полюбуйтесь пока видом. Ага. Привет, Говард. У меня тут молодой человек, друг моего мальчишки. Желает зарабатывать деньги. Поговорите с ним, покажите, что тут у нас к чему. Он считает, что мы можем найти ему применение. Корнелиус, у вас есть сейчас свободное время.

— Да.

— Хорошо, Говард, займитесь этим. Как, детишки, Говард, о'кей. Давно не виделись. Хорошо. Что ж, Говард, вот постареете, детишки подрастут, тогда и жизнь станет менее шумной. Отлично. Хорошо. Да. Это отлично. О'кей, Говард. Пока. Ну, вот, Корнелиус, наш мистер Говард о вас позаботится. Посмотрит, что мы можем сделать. Возможно, мы с вами еще поболтаем. Я люблю беседовать с молодыми людьми, когда представляется такая возможность. Ну-с, так что это за слово.

— Какое слово.

— То слово. Которое мы здесь употребляем.

— О. Изобретательность.

— Молодчина, Кристиан. О'кей.

— Надеюсь, вам удалось справится с пятном. Ну, с тем, красным, которое все время плавало у вас в глазах.

— В памяти вам не откажешь, мой мальчик. Нет, не откажешь. Память делает деньги. Запомните эту фразу. А слова творят чудеса. Это тоже запомните.

— Вы были ко мне чрезвычайно добры, мистер Мотт.

— Для молодых людей готов на все и в любое время. Не пропадайте. Мистер Гау сидит пятью этажами ниже.

— Еще раз больше спасибо.

Неспешно и гордо Кристиан выступает по коридору. Открывает пошире рот, чтобы вставить в него сигару. У столика регистраторши выпускает облако дыма. И еще одно, напоследок, из дверей лифта. В котором я опускаюсь к коридорам поуже с дорожками синего цвета. Прохожу через комнату, битком набитую столами. Пустые лица сидящих за ними.

Кристиан вступает в кабинет с бледно-зелеными стенами. Еще одно окно. Медленно проплывают черные с красным трубы океанского лайнера. Флаги веют над чудовищными черно-белыми палубами. Кто-то уплывает. Из этой юдоли скорбей. За столом сидит, улыбаясь, мужчина в роговых очках. Секретарша закрывает дверь за моей спиной.

— Мистер Кристиан, я полагаю.

— Да.

— Я Говард Гау.

— Здравствуйте. Я подумываю перебраться в Бронкс.

Кристиан прижимает ладонь ко рту. Дым сочится сквозь пальцы.

— О чем вы подумываете.

— О, простите, мистер Гау. Похоже, я перенервничал. Мне вдруг ни с того ни с сего пришел в голову Бронкс. Когда-то там были сплошные луга, я читал об этом в старом путеводителе.

— А.

— Да, ха-ха. Я и подумал, может, хоть часть этих лугов уцелела.

— Мы здесь производим свечи зажигания, мистер Кристиан.

— Конечно, конечно. Я и на минуту не позволил себе усомниться в этом.

— Что касается лугов, то в Бронксе их не осталось.

— И в этом я тоже не сомневаюсь.

— А в чем вы сомневаетесь, мистер Кристиан.

— Да, собственно, ни в чем. Совершенно ни в чем не сомневаюсь. То есть, существуют, конечно, вещи, которые мне не по душе, это так. Но я ни в чем не сомневаюсь. Даже в том, что когда-то вон тот залив бороздили на своих каноэ самые настоящие индейцы.

— Ну хорошо, вернемся все же в двадцатый век.

— С удовольствием.

— Вы, стало быть, желаете, чтобы мы нашли вам какое-то применение.

— Я был бы счастлив, если бы вам это удалось.