Для разбора дел, связанных с воинскими преступлениями, был создан военно-полевой суд под председательством Мосина, членами суда стали Гарбузов и Шавыкин[779]. Снова следует заметить, что на других территориях РСФСР таких понятий, как «воинские преступления», в судопроизводстве русских судов не существовало. Таким образом, особенностью судебной системы Локотского округа стала подсудность локотским судам абсолютно всех категорий дел: гражданских, административных, уголовных, в том числе политических. И если на других оккупированных территориях РСФСР суды разбирали лишь мелкие уголовные дела, а тяжкие преступления и преступления преследовались по законам военного времени, то на территории округа никаких «чрезвычайных» мер не допускалось.

Осуществление принципа свободы вероисповедания приобрело в округе характер государственной политики. 28 сентября 1942 г. обер-бургомистром был издан на этот счет приказ № 71, согласно которому на всех старост и старшин возлагалась обязанность проведения за счет добровольных пожертвований верующих ремонта церквей[780]. Это сочеталось с всплывшей с началом оккупации религиозной активностью населения[781], в том числе протестантских конфессий, в основном баптистов и евангельских христиан (по коммунистической терминологии – евангелистов). Деятельность протестантов не была закреплена какими-либо специальными распоряжениями обер-бургомистра. Однако никаких препятствий со стороны самоуправления они не встречали, что дало им возможность развить деятельность по части миссионерства и открытия новых молитвенных домов[782].

Данные партизанских разведсводок ЦШПД, согласно которым, несмотря на повсеместное открытие храмов и молитвенных домов, в религию было вовлечено меньшинство населения, преимущественно люди старшего возраста[783], не соответствуют действительному положению вещей.

Несколько иначе, нежели на других оккупированных территориях СССР, в Локотском округе развивалась культурная жизнь. Усилиями отдела агитации и пропаганды и лично С. В. Мосина была создана широкая сеть культурно-просветительных учреждений. Так, в Локте 15 ноября 1942 г. состоялось открытие городского (с середины 1942 г. Локоть получил статус города) художественно-драматического театра имени К. П. Воскобойника. На август 1943 г. штат театра насчитывал 105 человек, в том числе 21 актер и 4 акробата. В программе были эстрадные концерты, музыкальные и танцевальные номера, постановки по произведениям классиков[784]. Война с партизанами породила и ряд местных драматургических произведений, освещавших в основном одну и ту же тему – борьбу с партизанами[785].

Театр был посещаем локотянами, и даже в период наступления Красной армии в августе 1943 г. количество зрителей редко составляло менее 200 человек[786].

Театры открылись и в других райцентрах округа, в ряде городов и поселков заработали кинотеатры[787], а в удаленных от райцентров населенных пунктах – клубы. Интересной особенностью окружных очагов культуры стало то, что их одновременно посещали как местные жители, так и германские и венгерские военнослужащие, занимая зрительские места рядом с представителями «низшей» расы. Каких-либо обособленных зрелищных заведений, предназначенных только для немцев, на территории округа не существовало.

Развитие культуры явилось важной особенностью, отличающей округ от других территорий СССР, где в период оккупации в лучшем случае сохранялись лишь действовавшие очаги культуры. Что же касается кинематографии, драматургии, она имела, в большинстве случаев, четкую политическую направленность, помогая оккупантам проводить идеологическую обработку населения. В то же время на территории Локотского округа, согласно нашим подсчетам, не менее двух третей театральных постановок носило неполитический характер, ставилось по произведениям русских классиков.

Насколько далеко зашла самостоятельность округа, свидетельствует случай, произошедший летом 1943 г., когда локотской полицией были пойманы два немецких военнослужащих – зондерфюрер и унтер-офицер, грабившие мельницу на окраине Локтя. Тут же выяснилось, что оказавший им сопротивление мельник убит. По личному распоряжению Каминского убийц судили, локотской суд вынес обоим смертный приговор. Немецкие связисты немедленно сообщили об этом в штаб 2-й танковой армии, который в телеграмме на имя Каминского указал, что русские превышают свои права, что суд над германскими военнослужащими вне компетенции самоуправления. Каминский ответил, что суд в Локте независим и совершившие столь тяжкое преступление, кем бы они ни были, подлежат именно такому наказанию. Посредством телеграмм, телефонных разговоров, курьеров спор продолжался еще два дня. Наконец германское командование согласилось на казнь виновных, но с условием, что приговор им вынесет немецкий военно-полевой суд. Каминский отказал и в этом. Приговор был приведен в исполнение на глазах у многотысячной толпы жителей Локтя и близлежащих сел. Каминский отказался даже уступить германскому командованию в таком пустяке, как отсрочка казни на один день, чтобы на нее успели прибыть представители вермахта. В результате офицер и сопровождавшая его команда солдат прибыли, когда их соотечественники были уже казнены[788].

Таким образом, возникшее в тыловом районе 2-й танковой армии своеобразное государственное образование отличалось наибольшей самостоятельностью по сравнению с другими оккупированными территориями. Все внутренние вопросы округа от экономических до военных всецело находились в руках самоуправления. Промышленность, сельское хозяйство округа испытали небывалый в условиях военного времени подъем. Мемуарная и исследовательская литература отмечает сносный, даже высокий уровень жизни населения, хорошее отношение большинства населения округа к Каминскому[789]. Чтобы оценить значение этого, достаточно вспомнить, что на других оккупированных территориях нормальная жизнь застыла с того времени, когда по ним прокатился фронт. В городах и селах не было построено ни одного дома, не пущено ни одного предприятия, не отремонтировано ни одного моста, если это было нужно для населения, а не для обслуживания германской армии. Произвол оккупантов, порожденный причислением славян к низшей расе, привел к тому, что люди жили без уверенности не только в завтрашнем дне, но и в ближайших минутах. В Локотском же округе была налажена не только существовавшая до войны промышленность, но и система образования и медицинской помощи, а население жило под охраной твердых законов. Пример Локотского автономного округа указывает на потенциал, которым обладало коллаборационистское движение в годы войны, который, однако, ввиду установок Третьего рейха по отношению к народам СССР, не был использован.