– Потерпи немного. Я скоро закончу, – шепот заставляет кожу покрыться мурашками.

– Егор, позовешь Полину потом? Она мне очень нужна, – ничего не отвечая на его слова, прошу о малости.

– Я могу помочь? – и голосом таким говорит, слишком участливым. Так можно и в сказку поверить, что он одумался.

– Нет. Мне надо молоко сцедить. Тут ты не помощник, – не вижу смысла изворачиваться с ответом, все равно ведь начнет приставать. Он же альфа.

И вместо ответа через пару минут я слышу шуршание за спиной. Понимаю, что могу, по крайней мере, повернуться немного, чтобы увидеть, что происходит, но боюсь. Вдруг это помешает процессу заживления? Я благодарна ему, что он так помогает. Не представляю, как ему, должно быть, сложно все это делать. И буквально через минуту меня поднимают и аккуратно сажают. Спина соприкасается с голой грудью мужчины. От исходящего от нее тепла становится приятно и хочется мурлыкать как кошка. До сознания не сразу доходит весь ужас происходящего.

– Что ты делаешь? Отпусти меня! – пытаюсь скинуть со своей талии кольцо рук, но не могу должным образом сопротивляться.

Горячее дыхание, опаляющее шею, глубокие вдохи и шумные выдохи, легкое касание губ у основания шеи. Все это сводит с ума. Заставляет разрываться в противоречивых чувствах.

– Я помогу. Просто скажи, что и как надо сделать, – тихо, я бы сказала даже томно шепчет на ушко.

– Мы не в тех отношениях, чтобы ты трогал меня таким образом. Та ночь была первой и последней. Все было обговорено еще тогда. Оставь все это, пока не зашло слишком далеко.

А в голове во время этих слов пульсирует лишь одна мысль: «Не смей, продолжай». Но предательские гормоны надо усмирить. И что бы ни творил этот волк-искуситель, я должна выиграть этот раунд. Я не сдамся просто так. Он должен бороться, должен доказать, что мы ему нужны не только на уровне инстинктов.

– Прошу, прекрати. Не заставляй меня делать тебе больно, – он лишь усмехается, и по коже прошлись мурашки от контраста температур. – У тебя сил не хватит на это. По крайней мере сейчас, а потом… Это будет позже. Позволю даже пару раз чем-то ударить. Ну, чтобы пар выпустила, – и смеется, волчара наглая.

– А мне и не надо ничего такого делать. Я просто скажу отцу и братьям, что ты козел, обрисую ситуацию, и все. Капут тебе, как говорится.

На этих словах он начинает водить руками под грудью. Я невольно запинаюсь и делаю жадный вдох. Помню, как он это делал тогда, знаю, как может быть хорошо, но сейчас нельзя сдавать позиции. Я не могу ему слепо верить. Он однажды предал. Где гарантия, что второго раза не будет?

– Тебе же это нравится. Я прекрасно помню все, – и оставляет легкий поцелуй на шее.

– Все равно прекрати. Я закричу. Просто оставь меня в покое. Ты предал меня уже однажды. Я больше не могу тебе верить. А тело, оно будет реагировать на тебя. Это естественно. Мы пара, да и просто в силу опыта ты знаешь, что нужно делать. А я, я мать с обостренной после родов чувствительностью. Все логично. Но это не значит, что я испытываю моральный восторг от этого.

Мне кажется, он даже перестал дышать, настолько бездвижно застыл. А еще через минуту опора за спиной исчезла и меня снова положили на живот. От этого стало пусто, холодно и одиноко. Но надо держаться. Чуть-чуть. Он сейчас уйдет и мне станет легче.

Он даже не обернулся, когда выходил. Вот и все. Конец. Как только за ним закрылась дверь, я дала волю чувствам. Слезы застилали глаза. Боль физическая сейчас не играла никакого значения. Мне было больно внутри. Так просто говорил о помощи, заигрывал, а теперь с той же легкостью ушел. В таком истерическом состоянии меня застали мама и подруга.

– Я ему хвост откручу, – буркнула мама, – ну что за паршивец.

– А я помогу. Чур, вашему мужу ни слова. А то мы и не успеем начать.

Мне же не хотелось ничего. Только никогда не видеть его, не чувствовать. Потому что забыть не получится. У меня целых три напоминания, о которых я не жалею…

Егор

Как же больно было это слышать. Чертовски больно. А чего я ожидал? Что она сейчас с радостью подпустит меня к себе? Меня не было рядом в самые ответственные моменты, я отказался от нее на глазах у всех…

– Аха-ха-ха-ха…

Я истерически засмеялся. На улице сыпал крупный снег. Даже легкий мороз не остужал распаленное тело. Потом. Об этом подумаю потом. Сейчас надо идти ко всем. Отшельников держат в подвале здания, где был совет. Да, обстановка не самая подходящая. Я бы забросил их в сырое темное место. А тут… тут все светлой плиткой отделано, хорошие кондиционеры, никакого затхлого запаха. Ну, прям не в плену, а в раю пребывают.

Все члены совета были здесь. Каждый хотел убить их без суда и следствия, но сдерживался. По глазам вижу. Мы понимаем, что их смерть ничего не даст. Нам нужна информация. Осталось понять, кто слабое звено. Хотя, по словам Ани, основной информацией владеет самка. Что же, это плохо. Мы по своей природе не можем обидеть самку, если от нее не исходит прямой угрозы. Но, пожалуй, один рычаг давления все же есть. Она странно переглядывается с очень нервным пареньком. Может, они крутят роман или даже истинные? И это заметил не только я.

– Этих двоих в другую комнату, – Мартин отдал приказ и пара волков Александра, взяв под руки орущую женщину и пытающегося вырваться мужчину, выволокли их в соседнюю комнатушку.

Оставшиеся заметно напряглись и начали вырываться, стараясь не пустить двоих «товарищей». Только каждый из них по одиночке выдохнул бы с облегчением, не будь тут остальных. В душе все они ликовали, что не их забирают. Но они рано радуются. Каждый из них ответит по закону. Я буду настаивать на жестокой смерти. Они не заслужили легкой и быстрой за то, на что пошли.

Парочка отшельников во всю орала, чтобы их отпустили, когда мы вошли в помещение. Здесь уже было помрачнее. Хотя бы стены не светлые, но все равно чистенько. Хотелось пнуть этого у… Но пока рано. Мы ждем всех.

– Итак. Кто ваш главарь? – начал Верховный. В ответ была тишина. Но недолгая. Через пару минут волк плюнул ему в ноги.

– Да пошли вы все, суки! – с отвращением бросил в наш адрес.

– Ну, тогда уж кобели. Я в последний раз спрашиваю, на кого вы работаете? – речь Мартина была лаконичной, а голос обманчиво спокоен. Впрочем, как и всегда. Вывести его на эмоции очень трудно.

– Мы ничего не скажем. Вы должны быть свергнуты хотя бы за такое отношение к своим соплеменникам. Вам какая-то девка дороже, чем… – встрепенулась баба.

– Рот свой поганый закрыла. Она Луна, мать троих альф. Как думаешь, кто ценнее? – я нервно перебил ее. – Кто заслуживает уважение и почитания?

– Она не достойна. Какая из нее пара? Кто ее примет в качестве Луны? Никчемная человечка. Она не способна ни на что, – дерзко выплеснула слова в мой адрес.