Варя собрала со стола грязную посуду, отошла к мойке. Сказать – не сказать? Если она расскажет правду, поверит ли он? А с другой стороны, что ей терять, дело то давно минувших дней.

– Ту записку действительно написала я, – сказала она и включила воду. За спиной послышалось саркастическое хмыканье. – Под диктовку Сивцовой.

– Зачем?

– Она считала, что у нас с тобой все кончено, – оказывается, ворошить прошлое тяжело, даже больно, – и хотела попытать счастья на моем месте. Но ей нужны были гарантии.

– Какие гарантии?

– Что ты не передумаешь и не вернешься ко мне.

– Это я должен был передумать? Странно, я все время считал, что решение расстаться приняла ты.

– Об этом никто не знал. Логичнее было предположить, что это ты меня бросил, а не я тебя.

– Почему логичнее?

– Потому что ты – это ты, а я – это я.

– Ты – это ты, – эхом повторил Ворон. – Так, и что там с запиской? Зачем ты ее написала?

– Сивцова знала, где мой папа, – Варя осеклась, – точнее, говорила, что знает. Услуга за услугу…

Вода была очень горячей, почти кипяток. Надо же, а она и не заметила. Варя закрыла кран, посмотрела на свои покрасневшие руки.

– Значит, не было никакого свидания? – Голос Ворона прозвучал совсем близко.

– Нет. – Она обернулась и посмотрела прямо в черные цыганские глаза.

Он долго молчал, рассматривая ее так, словно видел впервые в жизни, а потом спросил:

– Что было там, в подвале? Или ты в самом деле не помнишь?

– Не помню. Помню, как спускалась по лестнице, и на этом все. Я даже не помню, как ты пришел.

– Знаешь, что я думаю? – В черных глазах появилась мрачная решимость. – Не было там ничего необычного. Во всем, что случилось, виноват не дом и не призрак, а человек.

– Человек?

– Сивцова, если быть точным. Когда я пришел к старому дому, на решетке висел замок. Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Тебя заманили в подвал, а потом заперли дверь. Скажи, при твоей нелюбви к этому дому, да еще принимая во внимание те байки, которые о нем рассказывали, ты могла испугаться, оказавшись запертой в его подвале?

– Да. – Варя нервно передернула плечами.

– Когда ты чего то пугаешься, у тебя начинается приступ. Так?

Она кивнула.

– Вот, вполне логично предположить, что именно это и случилось в подвале, Варя. – Впервые он назвал ее не Савельевой и не Варварой, а как раньше, Варей. – Когда я тебя нашел, то первым делом обыскал твои карманы. Ингалятора при тебе не было. Почему? Ты же никогда с ним не расставалась.

Да, она никогда с ним не расставалась и одежду покупала специально с карманами, для ингалятора. И в тот день на сборы она взяла его с собой – это совершенно точно.

– Наверное, я его потеряла.

– Или у тебя его украли, – сказал Ворон мрачно.

– Украли? Кому нужен мой ингалятор?

– Тому же, кому нужно было заманить тебя в подвал.

– Сивцовой?!

– Умница. Пятерка за сообразительность.

Комната вдруг «поплыла», чтобы не упасть, Варя оперлась поясницей о мойку. Это же чудовищно – то, что он говорит. Люди не должны быть такими жестокими.

– Эй, с тобой все в порядке? – Ворон попытался обнять ее за талию.

– Да, все нормально. – Она убрала его руки. – Влад, это не могла быть Сивцова.

– Почему?

– Потому что это нелогично. Ее целью было настроить тебя против меня, так? – Теперь кивнул Ворон. – Тогда какой смысл направлять тебя по моим следам? Ты же запросто мог убедиться, что я не с Жуаном, а сама по себе.

– Ну, во первых, Юлька не отправляла меня по твоим следам. В записке, если ты забыла, говорилось о «нашем месте», но не уточнялось, каком именно. Мне кажется, Сивцова рассчитывала одним выстрелом убить сразу двух зайцев: заморочить голову мне и напугать до полусмерти тебя.

– До смерти, – уточнила она. – Если бы ты не пришел…

– Я пришел. – Он не дал ей договорить.

– Почему ты пошел именно туда?

– Потому что это было моим местом. Понимаешь?

Варя не понимала, но на всякий случай кивнула. Если бы Ворон не пришел тогда на «свое место», она, наверное, умерла бы в том подвале.

– Спасибо, – сказала она, глядя поверх его плеча.

– За что?

– За то, что ты пришел.

– Да ладно. Это мелочи, ближнему надо помогать.

– А ты действительно не видел там ничего подозрительного?

– Нет. – Ворон тряхнул головой. – А что я должен был там увидеть?

– Там что то было, – сказала она шепотом. – Что то очень страшное.

– Варя, тебя заперли в подвале дома с привидениями – это уже само по себе страшно. – Ворон заправил ей за ухо выбившуюся прядь, совсем как раньше, в прошлой жизни. – У тебя не оказалось с собой ингалятора, ты запаниковала…

– Я изменилась после этого подвала, – во рту вдруг пересохло: не то от его прикосновений, не то от воспоминаний, – у меня волосы поседели, и лицо стало каким то другим, не моим.

– Волосы запросто могли поседеть от страха, а другие изменения… – он задумался. – Ну, может быть, таким образом начала разворачиваться твоя генетическая программа.

– И в результате этого глаза изменили свой цвет?..

– В мире всякие чудеса случаются. Наверняка этому найдется какое нибудь научное объяснение.

– А это? – Варя поддернула рукав кофты, обнажая уродливый след на запястье. – Этому тоже найдется научное объяснение?

– Я не врач! – сказал Ворон неожиданно зло. – Ты могла обжечься.

– Где? В подвале заброшенного дома, где нет никаких коммуникаций?

– Слушай, Савельева, что ты от меня хочешь?! Чтобы я подтвердил бредовую версию о призраке? Хорошо, я подтвержу, если тебе от этого полегчает.

– Не надо ничего подтверждать, – сказала она устало и отошла от мойки обратно к столу. – Я просто пытаюсь понять. Извини, что подняла эту тему.

– Не нужно извиняться, – буркнул Ворон. – Просто оставь прошлое в покое и живи настоящим.

– Да, я пытаюсь…

До пяти вечера время тянулось очень медленно. Влад успел пообщаться по телефону с Дариной, выяснить, что дорога до Москвы оказалась ужасной, что Даринино сердце разбито, но она, может быть, еще попробует его простить, только ему придется очень сильно постараться. Влад ответил, что не станет даже и пытаться, потому что обиду, которую он ей нанес, не загладить никакими извинениями, и, отключив связь, хотел было выключить еще и телефон, но в этот самый момент трубка разразилась требовательным ревом. Славка, мать его, Изверг! Вот ведь неймется этому паразиту!