В начале третьего караван двинулся в путь. Антуана и Марию крепко привязали к седлам. К пяти часам караван вышел к южным отрогам Берегового Атласа. А когда поднялись на вершину, наступили священные минуты сухура и солнечный свет залил всю землю от горизонта до горизонта. В воздухе еще стояла прохлада, дул легкий ветерок. Это было блаженство из блаженств.

Доктор Франсуа послюнил указательный палец, поднял над головой руку и изрек:

— А вот и сирокко!

Но сирокко был им уже не страшен. До дома Марии оставалось совсем немного, не больше пятнадцати километров, — полтора часа караванного хода.

Их встречали Николь и Клодин, Хадижа и Фатима, сам господин Хаджибек и, конечно же, неистовствующий от радости щенок Фунтик.

Нога Антуана совсем отказала. Его внесли в дом и уложили по распоряжению Марии в Улиной спальне.

В ее спальню Марию проводила Николь. А Клодин шла за Франсуа и все причитала:

— Боже мой! Ты опять без горячего…

Через четверть часа было доложено губернатору, что его пилот и графиня Мари спасены и находятся у нее дома. Доктор Франсуа взял трубку и сказал, что настаивает на трехсуточном постельном режиме для обоих и просит разрешения остаться при больных. Губернатор согласился, а потом добавил:

— Но Николь и Клодин там делать нечего.

Наплакавшись на груди Марии, Николь вдруг сказала:

— Боже, какая ты худышка! А этот бурбон полетит отсюда к чертовой матери! Мы с Шарлем так решили!

— Николь, не обижай моего мужа, — шепнула ей Мария.

— Ты уверена?

— Как никогда!

— О-о! Это меняет дело! — Глаза Николь вспыхнули искренней радостью, и Мария сказала ей с усталой улыбкой:

— Ну вот, теперь и я мадам…

Когда уехали все посторонние, Франсуа еще раз осмотрел больных, сделал им массаж, дал воды, соли и категорически запретил говорить.

— Иначе не восстановятся пересохшие голосовые связки. Они могут просто лопнуть. Я буду где-нибудь поблизости, для начала спущусь пообедаю, а вы отдыхайте.

Они заснули глубоким сном и спали до самого рассвета. А на рассвете, в священные минуты сухура, соединяющие ночь и день, еще пошатываясь от слабости, Мария пришла в комнату Антуана и легла рядом с ним.

— Николь говорит, что, если муж и жена спят каждый в своей постели, — пиши пропало! — сказала она ему на ухо и поцеловала в щеку.

Они заснули обнявшись. А неистовый сирокко набирал силу, бросая в наглухо закрытые ставни горсти песка и пыли. Фунтик, лежавший прежде под дверью Марии, деловито перешел к Улиной спальне и лег под ее дверью.

Конец третьей книги