– Хорошо. – Возмущаться или требовать срочного ответа куратор не стал. Просто встал и вышел из палаты.

– Это все бред!.. – Денис вскочил на ноги и быстро подошел ко мне. – Скажи мне, что все это бред! Ты обещал, что все будет в порядке! Тебе ведь верили! А сейчас что?

– Дениска, угомонись. Не трави душу… – Дима подал голос в попытке утихомирить друга. – Артур сказать что-то хотел. Да, Артур?

– Да. Нам нужно что-то решать. Для себя решать.

– Есть идеи, брат? – Сергей, одергивая халат, барражировал по палате. Нервы у всех на пределе, но Сергей держится.

– Мы все уже какое-то время сражаемся. Вы подольше, я поменьше, но сражаемся. И делаем это неплохо…

– Тебя Героем СССР сделать хотят! И в Америке высшую награду думают тебе вручить. Конечно, неплохо сражаешься! А мы в плену побывали. – Юра не на шутку разозлился.

– Юра, остынь. Не о том думаешь. И не о себе говорю, а обо всех нас!

– О’кей, о’кей. Говори дальше, что задумал, – отмахнулся друг.

– Нам нужно держаться подальше от значимых людей этой войны. Ученые, конструкторы, генералы, тем более Сталин и Рузвельт – для нас должны быть далекими фигурами. Окопы и враги – вот что надо держать поближе. Можем бить врага? Давайте будем его бить! Нет поблизости цели, на которую мы запрограммированы, – нет и опасности. Как думаете?

– Есть логика в этом. Но ты уверен, что мы должны поступить именно так? – Деловой тон Димы мне понравился. – Ты же не с одним генералом до этой минуты разговаривал. Но никого еще не убил. Может, подполковник ошибается?

– Если ошибается – наше счастье. Никому из важных для Победы людей вреда не нанесем. Но рисковать – нельзя, ни в коем случае, – отрезал я.

– Вдруг мы на какого-нибудь Василия Зайцева «заряжены»? Или иного маленького человека, способного совершить большое дело?

Довод Сергея оказался серьезным.

– Может быть. Тогда у меня иной вариант. Совершить самоубийство и избавить этот мир от потенциальной опасности в моем лице.

– И нам грех на душу принять прикажешь? К черту такой вариант. Лучше на фронте рисковать! Я за первый вариант, – поддержал меня Денис в выборе дальнейшего пути.

– Может, лучше попросим спрятать нас куда-нибудь в безопасное место да под охрану? Пусть нас берегут и опекают. Война ведь дело неблагодарное, убить могут… – Дима, почесав затылок, подал свою идею.

– Нет уж… Что самоубийство, что в эту тюрьму по собственному желанию – один хрен помрем. А так хоть пользу Родине принесем. Руки у нас есть, воевать – умеем. Зачем прятаться? Фашистов бить надо! – рубанул рукой Иванов. – Я за фронтовую изоляцию. Лучше вшей кормить, да врага к Москве не пустить.

– Мы не умеем воевать, – покачал головой Сергей. – Из всех присутствующих реальный боец только Майкл. Ладно, мы с тобой, Юра, еще как-то что-то умеем. А они? – И кивает на Диму с Денисом. – Но вообще я согласен идти на фронт.

– Да-а-а, правда твоя.

– А обучение пройти не судьба? В какую-нибудь учебную часть попасть не беда, да и генералов там немного, никого не убьете. Об этом можно договориться, – развеял я сомнения друзей.

– А-а-а-а! Хрен с вами. И я согласен на фронт. – Дима поддержал общее решение.

– Тогда давайте немного подумаем, как жить дальше в новых условиях…

Беседа, сложная и очень важная, затянулась на добрых двадцать минут вместо заявленных пяти. Но никто нас не потревожил. Решение воевать и держаться подальше от важных людей приняли окончательно и бесповоротно. Воевать, защищать Родину – изъявили желание все. Сидеть под охраной в тылу или чего хуже – убивать себя – не пожелал никто. Уж если смерть, то на фронте, за правое дело. И там от нас уже есть и будет польза. Знания будущего, хоть малую их долю – мы дадим в мир. И война тому не помешает. Кроме прочего, было принято решение держаться вместе от начала и до конца. Даже учитывая, что я служу в армии США, а друзьям и брату придется служить в РККА, мы должны быть как можно ближе. Как это реализовать – надо думать, но основополагающее решение уже принято.

– Долго вы. – Карпов вернулся сразу же, как только позвали. – Надумали чего?

– Да, надумали. И вот что именно…

От нашего замысла подполковник был не в восторге. Хотя и ругаться не стал. Просто послушал с хмурым лицом наши решения и доводы.

– Вот и хорошо, – неожиданно веселым голосом подвел итог куратор. – Нечто подобное я и хотел услышать. Вы ценные люди, и просто так списать вас со счетов – нельзя. Хорошо. Послезавтра мы вылетаем в Москву.

– Но как же?.. – Охренеть было с чего. Мой возглас нашел отражение у друзей – все скривили лица.

– Рейнджеры после сражения отведены на пополнение. А их, – пальцем указывает на друзей, – надо обучить. Отправитесь в лагерь подготовки. Тот самый, где ты учился, Пауэлл. Сначала, конечно, долечитесь в одном подмосковном госпитале. А там война план покажет… Отдыхайте…

Штаб войск и резиденция правительства Сражающейся Франции в Испании.

Город Пуэрто-Реаль

Ярко освещенная комната гостиницы с прекрасным видом на Кадисскую бухту из окна. На водной глади бухты неподвижно замерли три больших корабля: тяжелый крейсер «Альжери» и два могучих линкора – «Ришелье» и «Жан Бар». Одним лишь невиданным чудом эти корабли были достроены и введены в состав флота за считаные дни до предательского поражения Франции. Де Голль невольно сжал кулаки, глядя на корабли. Все как один корабли флота ушли из портов Родины в день, когда предатели подписали акт капитуляции. А ведь он и все его друзья-генералы знали о грядущей войне, готовились к ней – и все равно проиграли ее!

Хотя де Голль считал, что поражение было не на поле боя, а в умах тех, кто опустил руки и перестал сражаться. Соотечественники испугались, а союзники – предали. Бельгия и Нидерланды по непонятной причине даже не оказали сопротивления бошам, и те за какие-то дни дошли до границы Франции. Англичане, так настойчиво просившие развернуть на французско-бельгийской границе целых десять своих дивизий, ушли за день до вторжения немецких сил, полностью обнажив огромный участок границы! И затем эти дивизии вовсе покинули континент, сев на корабли в Кале и Дюнкерке!..

По мнению генералов, выведших свои войска с территории капитулировавшей Родины, все эти события были не чем иным, как беспардонным предательством.

С тех темных дней прошло два года, но предательства все продолжаются. Англия в конце концов вступила в войну против Германии, но сделала это по-своему – высадила на побережье «склоняющихся к режиму Виши и требующих увеличения военного присутствия союзных сил» Мавритании и Сенегала свои войска. А немцы в это время, пользуясь территорией итальянской Ливии, перебросили большие силы и вошли с юга на территорию Алжира, с севера в Чад, а большая часть немецких войск пошла через Нигер навстречу англичанам. И сейчас война между бошами и лимонниками идет на землях французских колоний без видимых успехов обеих сторон! Все выглядит так, словно враги договорились и поделили между собой земли проигравшей Франции…