Все знали, что скорость восточного течения в проливе Дрейка достигает шестидесяти миль в день, там почти никогда не прекращаются яростные бури и свирепые ветры, дующие в том же направлении. Чтобы доплыть либо до мыса Горн, либо до Фолклендских островов, надо было противостоять этим двум чудовищным стихиям. Маршрут до Южной Георгии, по их расчетам, должен был в основном сопровождаться попутными ветрами, по крайней мере в теории.

Все это уже не раз обсуждалось. И несмотря на то что шансы «Кэйрда» доплыть до Южной Георгии были ничтожно малы, многие искренне хотели, чтобы их взяли в плавание. Перспектива постоянного ожидания при отсутствии какой бы то ни было информации, а потом и возможная зимовка на этом неприветливом острове мало кого могли порадовать.

После долгих переговоров с Уайлдом о том, кого следует взять и кого нельзя оставлять, Шеклтон принял окончательное решение. Уорсли был незаменим. Ведь вполне возможно, что им придется пройти не менее тысячи миль по водам самого бурного океана на земном шаре. Их конечной целью был остров, размер которого не превышал двадцати пяти миль в самой широкой своей части. Чтобы удачно преодолеть на открытой шлюпке такое расстояние в условиях, которые даже страшно себе представить, а затем еще и попасть в нужное место, без навигаторских способностей Уорсли нельзя было обойтись. Помимо Уорсли Шеклтон решил взять Крина, Макниша, Винсента и Маккарти.

Крин, суровый опытный моряк, выполнял все, что ему прикажут. К тому же Шеклтон сомневался, что грубость и бестактность Крина позволят ему благополучно пережить вынужденный и, возможно, длительный период ожидания. Макнишу было уже пятьдесят семь лет — серьезный аргумент «против». Но Шеклтон и Уайлд считали, что он может стать источником неприятностей на берегу, поэтому оставлять его нельзя. Кроме того, если обшивку «Кэйрда» пробьют льды и его придется чинить — что было очень даже вероятно, — он наверняка пригодится. Джека Винсента брали по той же причине, что и Макниша: было много сомнений по поводу того, выдержит ли он долгое ожидание и не станет ли причиной серьезных проблем, если его оставить. Притом он хорошо показал себя в путешествии из лагеря Терпения и был очень силен. Тимоти Маккарти, наоборот, никогда не становился источником проблем, и его все любили. Шеклтон решил взять его по весьма банальной причине: он был очень опытным моряком и обладал недюжинной силой.

Как только Шеклтон официально объявил о своем выборе, Макниш и Мэрстон отправились отрывать ранее добавленные к бортам «Докера» доски, чтобы смастерить из них подобие палубы на «Кэйрде». Из-за метели работать было очень тяжело.

Остальные пытались придать своему лагерю хоть какой-то уют. Новую кухню построили их ящиков, камней и нескольких кусков парусины. Из-за физического состояния Блэкборо и Рикинсона, который все еще неважно себя чувствовал после сердечного приступа, Шеклтон разрешил перевернуть «Докера», соорудив из него укрытие для обитателей палатки номер пять. Они делали все что могли, пытаясь защитить свой приют от непогоды. С одной стороны затыкали зазоры снегом и глиной, с другой — завешивали одеялами, одеждой и оставшимися от старой палатки кусками ткани. Но ничего нельзя было сделать, чтобы земля под шлюпкой стала сухой. Более того, она представляла собой дурно пахнущую смесь тающего снега и пингвиньего помета. В этих ужасных условиях спать было почти невозможно. Буря продолжалась следующие три дня и три ночи. Ветер, судя по замерам, сделанным Хасси, достигал ста двадцати миль в час и заносил все вокруг пылеобразным снегом, который забивался даже в спальные мешки, так и не высохшие с момента последнего плавания от лагеря к лагерю.

Из-за огромной силы ветра было опасно даже выглядывать наружу. Иногда по воздуху проносились небольшие куски льда. Однажды из-за шквального ветра люди лишились десятигалонного[35]котелка, стоявшего рядом с кухней. Он просто улетел в открытое море. Матросы тоже потеряли свой котелок с похлебкой: буквально на минуту поставили на камень — и он попросту исчез. Еще как-то раз Маклеод, пытаясь высушить свою парку «Барберри», разложил ее на земле, прижав двумя камнями «размером с голову на своих плечах». Как только он на секунду отвернулся, ветер сбросил груз и унес с собой парку. Более того, он не брезговал даже рукавицами. Несмотря на то что ткань, под которой люди ютились, была натянута на штабеля ящиков и прижата по кругу большими камнями, ветер все равно приникал внутрь и уносил вещи.

В таких страшных условиях продолжалась работа над подготовкой «Кэйрда» к плаванию. На следующий день Макниш, Мэрстон и Маклеод прикрепили полозья от разобранных саней к верхней части шлюпки, чтобы сделать раму для палубного покрытия. К ним прибили куски фанеры от ящиков, таким образом получилось что-то вроде настила. С «Докера» сняли основную мачту и приделали ее к килю «Кэйрда» в надежде, что он не переломится, когда им придется столкнуться с непогодой.

Уорсли то и дело забирался на выступ скалы, возвышавшейся над уровнем моря примерно на сто пятьдесят футов, и наблюдал за формированием льда. Недалеко от берега образовался небольшой пояс рыхлых паковых льдов, но он казался не очень плотным и по нему можно было пройти. Основной заботой Уорсли стала ухудшающаяся погода и повышенная облачность, из-за которой он не мог снять показания хронометра. Без должного освещения оставалось только надеяться, что хронометр был точен.

Обмороженные руки Гринстрита стали болеть меньше, и он вместе с Бэйквеллом начал готовить для «Кэйрда» балласт. Зашили в мешки из парусины сланцевую глину так, чтобы каждый мешок весил около ста фунтов. Парусина из-за воды и мороза превратилась в ледяные пластины, поэтому приходилось отогревать ее у жировой печи. Из-за тепла и грубых камней волдыри на руках Гринстрита лопались и кровоточили.

Были и другие значительные приготовления к плаванию. Шеклтона ненадолго отвлек Херли просьбой подписать в его дневнике следующее письмо:

21 апреля 1916 года

Уважаемые исполнители моей воли, правопреемники и все остальные лица. Своей подписью подтверждаю следующие указания. В случае моей гибели во время плавания в Южную Георгию сим назначаю Фрэнка Херли полностью ответственным за использование всех пленок, фотографических репродукций и негативов, сделанных во время этой экспедиции. Вышеупомянутые пленки и негативы должны стать собственностью Фрэнка Херли после надлежащей эксплуатации, при которой моим правопреемникам будут выплачены все деньги в соответствии с контрактом, подписанным в начале экспедиции. Право эксплуатации истекает по прошествии восемнадцати месяцев с момента первой публичной демонстрации. Я завещаю большой бинокль Фрэнку Херли.

Э. Шеклтон

Свидетель

Джон Винсент

На следующий день метель набрала новую силу. Несколько человек были ранены: их лица пострадали от ударов летавших вокруг кусков льда и камней. Любая работа, кроме готовки, была невозможна. Весь день провели в спальных мешках. Уайлд боялся, что, если погодные условия в ближайшее время не улучшатся, некоторые из наиболее слабых людей не выживут. Втайне от команды Шеклтон посовещался с Маклином, чтобы понять, как долго, по его мнению, при таких условиях продержатся те, кому придется остаться. Маклин сказал, что, по его расчетам, примерно один месяц. К счастью, за ночь ветер значительно утих, но обильный снегопад продолжался. Температура заметно упала. С утра Макниш опять занялся «Кэйрдом». Оставалось только закончить покрытие. Альф Читэм и Тимоти Маккарти должны были сшить куски парусины, но из-за ужасного холода ткань настолько замерзла, что им приходилось каждый раз проталкивать иглу щипцами.