– Чуть? – издевательски протянул Денис: – Я «чуть» тебя не убил! А ты убила его по-настоящему!

Я прикрыла глаза, тяжело выдохнула и тихо попросила:

– Просто объясни мне, что произошло.

Его крик все еще стучал по ушам. Я не могла ничего поделать с собой и злилась в ответ, хотя понимала, что раздражение сейчас – не лучший выход. Я жаждала объяснений и совсем не для того, чтобы подслушивающая полиция записала их и использовала как основание для задержания Дениса. Я просто хотела знать, что произошло.

Строков тоже понимал, что теперь деваться некуда. Я по его глазам видела, как парень старается унять бушующую внутри ненависть, но все черты его лица искривились, и скрыть ярость уже не получалось. Вита рядом со мной сжалась, увидев такие перемены на лице любимого человека. Она больше не пыталась влезать в разговор и спрашивать, что случилась, понимая, что таким образом только подольет масла в огонь, а не усмирит его.

Парень наконец оторвал от меня тяжелый взгляд. Разогнулся, отнимая ладони от стола, и ушел в коридор. Вернулся через пару секунд, держа в руках брендовый рюкзак. Достал из него тонкую тетрадь со смешным мультяшным рисунком и бросил на стол.

– Смотри. – процедил сквозь зубы.

Пальцы подрагивали, когда я забирала её со стола. Старая истертая обложка кое-где уже сияла протертыми дырами, а в строчке имени и фамилии неровным детским почерком было написано «Паша Торпунов». По телу прошлась болезненная колючая волна. Во рту пересохло, и я подняла испуганный взгляд на Дениса:

– Что это?

– А ты не видишь? – издевательски хмыкнул тот в ответ.

Я до смерти хотела открыть тетрадь, и так же сильно не хотела этого делать, понимая, что её содержимое навсегда изменит мою жизнь.

– Трусишь? – протянул Денис. – Не удивительно. Ты и тогда струсила. Он еще четыре дня сидел в вашей деревне в подвале заброшенной стройки и ждал, пока ты приведешь помощь. Ты читай, читай! Он голоса слышал матери и других людей, когда те мимо проходили, а ответить не мог, потому что рот заклеен был! Плачешь? Плачь. Он тоже плакал. И тебя ждал. Ты ведь знала, кто его увёл, ты видела их! А они дожидались, пока шум уляжется, вместе с другими делали вид, что тоже ищут Пашу, а сама держали его на чертовой стройке с заклеенным ртом!

Денис опять сорвался на крик, а на его глазах выступили яростные слезы. Я сжимала тетрадь в пальцах, но не могла заставить себя опустить на нее затуманенный взгляд.

– Откуда ты это знаешь?

Какой глупый и никчемный вопрос. И голос мой глупый, трусливый и никчемный.

– Открой, – мотнул головой Денис. – И ты тоже узнаешь. Мно-о-о-го подробностей о том, как он сидел там и не понимал, за что с ним так поступили.

Я прикрыла глаза. Ужас сводил мышцы рук болезненно судорогой, и не давал заставить себя выполнить простое действие и открыть чертову тетрадь.

– Он… Он винил меня, да? – голос сипел, будто простуженный.

Строков презрительно скривился и сложил на груди руки:

– Он не понимал, за что его лучший друг поступил с ним так. Трусливо. Подло. – парень подался вперед и прищурился: – И я не понимаю. Я могу понять, что ты испугалась в детстве… Но прошло столько лет, так почему ты до сих пор не рассказала никому, что он не утонул? Почему те, кто так жестоко убили его все еще на свободе?!

Он снова закричал, а мне будто влепили пощечину.

– У…убили?

Дениса мое испуганное лицо рассмешило. Только смех его вышел каким-то жалким и отчаянным.

– Не просто убили, – сквозь зубы процедил он, уняв наконец неуместное веселье. – Эти звери вырезали у него сердце, девочка моя. И знаешь где оно теперь?

Ответ на этот вопрос озарил меня мгновенно, но поверить в него было невозможно. Только Денис мрачно ухмыльнулся и подтвердил мою догадку, указывая себе на грудь. Глаза его при этом полыхнули такой болью, что я не сдержалась и задохнулась в очередном судорожном всхлипе. Вита рядом что-то простонала сквозь сжатые губы и заплакала.

– Я ничего не понимаю. – голова кружилась, а к горлу подбирался горький комок тошноты. Я хотела вскочить, но не чувствовала ног. Они не слушали меня.

– Чего ты не понимаешь? – Строков горел ненавистью. Она буквально разрушала его изнутри, а я вдруг поняла, что не вся эта ярость направлена на меня. Вдруг осознала, что он ненавидит самого себя едва ли не сильнее, чем меня и всех, причастных к произошедшему зверству.

– Богатые люди, – продолжал цедить Денис, даже не замечая, как из его глаза по сухой коже покатились злые слезы. – Думают, что их ребенок самый ценный на свете. Нужна пересадка сердца? Давайте отправим его за границу. Уже поздно, он не перенесет перелёта? Тогда отвалите деньги, чтобы быстрее подняться в очереди на донорский орган. Нет подходящего донора, а очередь не двигается? Так давай наймем уродов с черного рынка трансплантации. Умрет другой совершенно здоровый ребёнок? Так плевать, зато наш будет жить! Не зря мы вам платим такие деньги, что можно купить целую страну, а не какое-то там сердце!!

Его голос тоже срывался. Боль и ненависть выплескивались наружу сплошным потоком, задевая нас с Витой и заставляя судорожно задыхаться от всхлипов.

– А как этот ребенок будет жить, когда все узнает? – продолжал он яростно: – Как дальше жить, когда его родители ради «любви» подписались на убийство чужого сына? А?

Он с размаху ударил кулаком по столу. Тарелка с пирожными звякнула и перевернулась, а давно остывший чай выплеснул на скатерть пару капель.

– А знаешь, что самое жестокое, – Денис ухмыльнулся и зло стер со скул слёзы. – Моя мать месяц задаривала его подарками. Ходила к нему в лабораторию, где его держали, как подопытную крысу и проводили последние анализы, дарила лучшие дорогие игрушки, говорила, что все будет хорошо! А потом собственными руками отдала его этим уродам! Вот, читай!

Он вырвал тетрадь из моих рук и открыл последние страницы.

– Смотри! – бухнул её обратно на стол и с силой прижал кулаком. – Он думал, что эта женщина хорошая! Он думал, что она заберет его и уведет обратно к маме. А знаешь почему? Потому что она ему это обещала! Врала ребёнку, зная, что сама убивает его! ***!

Он нецензурно высказался в адрес собственно матери, и снова ударил кулаком по тетради.

– Только ты видела их! – зарычал, наклоняясь ближе. – Только ты могла ему помочь, рассказать всем, что его похитили! Его бы хотя бы пытались найти, ведь он был жив еще целый месяц! Месяц!

– Денис… – Вита протянула к парню руку, но тот отбил её ладонь.

– Как ты узнал об этом? – просипела я.

– Нашел эту тетрадь у матери. – выплюнул тот в ответ. – Черт его знает, зачем она её хранила. Может совесть мучила, и собиралась сама мне потом рассказать. Только крышу потеряла быстрее.