Департамент здравоохранения подыскал мне рабочее место в своем центральном офисе, где я работал с Суок Кай Чоу, руководителем местной службы эпидемиологии и контроля заболеваний. Этот прекрасный, очень вдумчивый человек оставался невозмутимым на протяжении всей чрезвычайной ситуации.

К сожалению, такая выдержка – это скорее исключение, а не правило.

Когда в Сингапурской многопрофильной больнице заболел гастроэнтеролог, все медсестры в отделении начали паниковать: а вдруг они тоже контактировали? Они судорожно просматривали документацию, пытаясь выяснить, когда у гастроэнтеролога появилась лихорадка и кто работал с ним в смене.

Заболевший врач проводил эндоскопию двум пациентам, которые ранее лечились в больнице Тан Ток Сена. Потребовалось целых два дня, чтобы в Сингапурской многопрофильной больнице сказали: «Стоп! Эти ребята поступили из больницы Тан Ток Сена, следовательно, у них может быть SARS. Их необходимо сейчас же изолировать».

Позже тестирование показало положительный результат у четырех сотрудников радиологического отделения больницы Тан Ток Сена. Затем появился кластер в отделе вирусологии, где заболела даже штатная медсестра. Снова началась паника. Через отделение радиологии прошло 5758 пациентов! Господи! Где теперь все эти люди?! Как их вообще найти?

Как мы ни старались остановить эпидемию, новые случаи неизменно продолжали возникать, поэтому избрали другую тактику, решив изолировать медицинский персонал, сотрудников системы здравоохранения и студентов-медиков и наблюдать за ними. Чтобы упростить задачу, мы направляли все подозрительные случаи – за исключением беременных женщин, которые готовились к родам, – в одно учреждение.

Расследуя вспышку смертельной болезни, мы пытались разобраться, почему она так быстро распространяется и каким образом это происходит. Мы ощущали очень сильное давление. Однако медперсонал держался здесь весьма достойно – вероятнее всего, благодаря налаженной коммуникации. Например, на Тайване врачи и медсестры массово отказывались выходить на работу. В какой-то момент сотни пациентов, обслуживающий персонал и посетители оказались запертыми в больнице, где не хватало медицинских халатов и масок и не было ни одного ответственного лица. Министру здравоохранения Тайваня пришлось уйти в отставку из-за своих действий прямо во время вспышки.

Двенадцатого апреля доктор Марко Марра и его коллеги по Центру геномных наук имени Майкла Смита в Британской Колумбии совместно с вирусологами Центров по контролю и профилактике заболеваний объявили, что раскрыли генетический код возбудителя. Они пришли к выводу, что это коронавирус: размер каждого из четырех исследованных под электронным микроскопом образцов составлял 24 нанометра, вирус имел шаровидную форму. Коронавирусы обычно вызывают заболевания у свиней и кур, но связаны и с обычной простудой у человека. Высказывалось также альтернативное мнение, что SARS вызван метапневмовирусом, однако ученые из Университета имени Эразма Роттердамского в Нидерландах ввели образцы вируса макакам и подтвердили, что возбудителем действительно является новое подсемейство коронавирусов. Слабое утешение, но, по крайней мере, теперь мы знали, с чем имеем дело.

Шестнадцатого апреля в своем пресс-релизе ВОЗ заявила, что пандемия SARS вызвана новым коронавирусом. Больше не нужно было гадать, кого из больных следует считать случаем. Появилась возможность ставить точные лабораторные диагнозы и на основе подтвержденных случаев и паттернов передачи корректировать стратегию профилактики.

В больнице нам пришлось вспомнить медицину в стиле 1980-х – это когда у тебя вовсе не обязательно будет четверо или шестеро сотрудников, которые постоянно занимаются каждым пациентом. Нам необходимо было максимально ограничить контакты персонала.

Мы создали шесть больничных команд реагирования – в каждой был врач, инфекционист и специалисты по гигиене окружающей среды – и вооружили их компьютерной программой под названием Link для поиска общих контактов у больших групп людей. Кроме этого у нас действовало восемь команд по отслеживанию контактов.

Мы отправляли новые бюллетени, санитарно-гигиенические предостережения для тех, у кого диагностирован SARS, инструкции для больниц по выписке лиц с подозрением на заболевание. Нужно было позаботиться, чтобы люди, которые возвращались домой, не начали разносить болезнь. То же самое касалось и умерших: мы рекомендовали использовать двойные мешки, чтобы отвозить трупы в крематорий. По опыту работы с Эболой мы знали, как сложно убедить людей хоронить близких в чем-то вроде герметичного пакета для еды. Однако страх был настолько силен, что придал нашим словам убедительности: скорбящие смирились, и их желание войти в положение помогло нам остановить вспышку.

На второй день своего пребывания в стране я посетил американское посольство, чтобы рассказать нашим дипломатам о заразном периоде болезни, скорости поражения человека и продолжительности инкубационного периода. Они спросили, насколько я сам рискую заразиться.

Вообще-то в отделениях я проводил совсем немного времени, но, если учесть, что этой болезнью можно заразиться и начать заражать окружающих еще до того, как ты сам осознаешь, что болен, риск был довольно велик. Я неизменно соблюдал все процедуры мониторинга – чтобы подать личный пример и защитить других людей. Однако я был настолько занят, что нередко забывал о самой возможности заразиться смертельной болезнью и умереть. Если бы я начал по ночам трястись в уголке и строить эпидемиологические модели собственного профиля риска, это вряд ли помогло бы здравоохранению. Тем не менее, когда я узнал о случае с таксистом и о заражении людей на рынке, я позвонил жене и велел ей отложить все дела и сделать трехмесячный запас еды, воды и других необходимых вещей на случай, если SARS закрепится в США. Я действительно считал эту болезнь очень страшной угрозой.

Но сохранять открытость мышления гораздо полезнее, чем бояться. Даже когда начинаешь складывать факты и находишь многообещающий, на первый взгляд, путь, приходится спрашивать себя: что мы могли упустить? Как еще можно это интерпретировать? В чем еще может быть дело?

Не менее важно сохранять открытость и годы спустя – когда видишь третью, четвертую, пятую вспышку уже, казалось бы, давно знакомой болезни. Говоря молодежи: «Отойдите в сторонку – я знаю, что делать», ты можешь глубоко заблуждаться. В худшем случае это приведет тебя к гибели.

В итоге мы обратились к медицинскому инструменту, который вышел из моды еще пятьсот лет назад, – к карантину. Во времена чумы изоляция больных была последним словом в практике здравоохранения, однако теперь медицинское сообщество карантином в основном пренебрегало. Он казался устаревшим и неэффективным средством, не говоря уже о возможных экономических последствиях его применения.

Однако сегодня в квартирах у людей, которых надо изолировать, можно поставить подключенные к интернету видеокамеры и отслеживать происходящее, совершая звонки трижды в день в произвольное время. Если человек дома, он возьмет трубку или включит камеру, чтобы сказать «привет». Вот и все.

Сингапурское правительство применило эти меры и грамотно использовало эпидемиологические данные, чтобы предельно точно выявить по-настоящему высокие риски и тем самым свести контроль к минимуму. Власти позаботились и о том, чтобы находившиеся на карантине люди могли получить весь спектр услуг – не умерли с голоду и по-прежнему имели возможность платить по счетам. (В Торонто нашлись тысячи сознательных людей, которые добровольно ушли на карантин: они на целых 10 дней самоизолировались, причем никто их к этому не принуждал и не заставлял.)